Омелия сидела рядом с кроватью Гилиира. Глаза супруга были полуприкрыты. Слабость скорого возвращения к жизни еще давала о себе знать даже несмотря на магию Великого. Волею небес эльфийская часть дворца Единения уцелела практически полностью, за исключением пары небольших обрушений. Опочивальня короля и королевы осталась не тронута.
Омелия нежно гладила ладонь супруга, благодаря в мыслях дар Проведения, щедрость Судьбы и старых Богов Тироля. На комоде возле кровати стоял портрет Ерртора, и взор матери, не отрываясь, вглядывался в него, словно пытаясь оживить. Легкий порыв прохладного ветра скользнул по невесомым занавесям у открытого окна и ненароком задул свечу, горящую у портрета пропавшего сына.
Омелия поежилась. Прохладный озноб, принесенный порывом ветра, скользнул по коже волной мурашек и на мгновенье задержался возле щеки.
Внезапно Гилиир рывком сел. В его широко распахнутых глазах сиял бледно-лунный свет.
— Она здесь! — он лихорадочно озирался по сторонам, чувствуя сокрытую в тайне магии блуждающую вокруг мощь Ануши. На лбу короля блестели крупные капли испарины.
— Кто? — прошептала Омелия, и ее рука украдкой скользнула в складки платья к потайному кинжалу.
— Зираида! — обожгла разум потаенная мысль Гилиира.
Потухшая свеча пред портретом внезапно вспыхнула неестественно высоким пламенем, и порыв холодного ветра рванул невесомую занавесь прочь из окна…
Неожиданная связь. Тироль
— О, Великая Хотари!… - незнакомый человек смотрел прямо в глаза, и взор его был преисполнен едва сдерживаемого ужаса. — Они напали…
Нианна сидела за богато сервированным столом на просторной площадке рубиновой башни, облаченной в не жгучий магический пламень. Разливая розово-алую палитру по окрестным скалам и почти недвижной озерной глади у стен Арллура мягкий вечер пах блаженным умиротворением. Его власть, замешанная на медленных глотках тягучего пряного вина, оказалась столь глубока, что даже неудавшееся наступление на Фиэней, разбитый Арлинг и ускользнувшая прямо из рук тайна секретного оружия всадников растворились в сладостном предвкушении чего-то…
Взор Хотари странно туманился, наполняясь неизъяснимой, едва уловимой розовой вуалью, слегка, но приятно размывающей черты мира. Прямо перед ней в серо-золотых одеждах сидел Улир, мрачно покачивая темное вино в бокале. Молодой слуга-перерожденный с отрешенной фанатичностью ловил малейшее движение глаз Верховных наместников Божества, пытаясь предвосхитить их малейшее желание. Чуть левее стола мерно мерцала сфера с изображением далекого неведомого посланца.
Нианне было омерзительно противно смотреть на предателя напротив — эльфа из-за которого погиб ее отец, сгорел Фиэней и расстались с жизнью сотни красавцев драконов. Но почему-то ее губы цвели мягкой улыбкой, взор ласкал его черты, а грудь согревало медовое желание услады. Человек в сфере связи вновь привлек ее внимание.
— Они накатываются в стене серо-черного тумана. Город Эв пал в одночасье! Клубящаяся тьма просто поглотила его! Маги пытались отодвинуть, рассеять туман. Он отступил всего на несколько сотен шагов, явив ряды черного воинства и жутких монстров! Смерть лишь на миг проявила свой оскал, чтобы в следующем броске вскипающего черного тумана пожрать жителей в волнах ужасающих душераздирающих криков и изуверского рычания, слитого с леденящим нутро торжествующим многоголосым ревом! Мы молим Всеблагого Арла о помощи!!! Королевство людей не выстоит без его благословения и поддержки! Снизойдите! Хотар, Хотари явите милость вашей мощи необорной и защищающей! Храмы переполнены и мольбы всеблагому Арлу возносятся еженощно и ежеденно без устали и малейших перерывов! Разведка докладывает, что тьма с Запада движется к Аридале!
— Успокойся, командующий Мирид! — Нианна удивилась, что ее уста сами произнесли имя незнакомого людского военачальника. Голос Хотари звучал вальяжно, надменно и уверенно, хотя разум клокотал ужасной вестью — «Война! Зираида! Война!». — Наши верные Арканы уже доложили о нападении. Как слуги Всемудрого Арла мы обязаны вас защитить, и мы сдержим данную Господу клятву. Небесное воинство Арллура уже спешит к вашей столице. Совсем скоро я и Хотар прибудем лично во главе сил единого Господа в земли людей. Вера и поклонение Вечному Арлу — вот все, что нужно верной пастве в грядущем испытании! — глаза Нианны расширились и фанатично блеснули. Хвалебные слова о ненавистном демоне застревали даже в рассудке, но язык и горло исторгали их с очаровывающей легкостью и уверенностью. — Укрепитесь молитвою, Мирид, и зло будет отброшено Господом!
— Да, моя Хотари! Да славится Арл во всех временах! — изображение человека, закованного в медно-красные латы с золотой головой льва на груди, растаяло в воздухе.
— Ты действительно думаешь, мы успеем? — Улир перевел тяжелый взгляд, налитый хмелем, на Нианну.
Алые губы девушки маняще скользнули по краю хрустального, витого бокала и медленно коснулись тягучего рубинового нектара. Маленький глоток увлек внутрь приятное воспаляющее воображение тепло.
— Я не думаю, мой Хотар, я знаю… — голос Нианны вдруг стал настолько обольстительно мягок, что завернутый в розовое марево дымки разум запаниковал от возможного продолжения… — А также я знаю, что нам, — девушка грациозно встала и выплыла из-за стола, приближаясь к мерзкому Улиру. «И что это у меня на уме???!» — Следует уединиться для… подношения Всевышнему, — лепестки губ, приближаясь к лицу Хотара, маняще приоткрылись. «Да, чтоб мне сдохнуть и не один раз подряд!!! Только не это! Только не с этой мразью!»
Хотар отодвинул в сторону бокал и его глаза озарились мягким рубиновым светом. Двери в опочивальню чуть не слетели с петель от удара его ноги. Нианна плыла по воздуху на руках вожделенного Хотара. Арки и высокие своды потолков мчались, отраженные в ее расширенных зовущих зрачках с неимоверной скоростью. И вот алый бархат балдахина, раскинув в стороны лучи золоченых складок, замер над утонувшем в мягкости ложа тонким станом. Пальцы девушки сами скользнули к застежкам, освобождая упругость набухшей, жаждущей ласк груди из тесного плена платья. Лицо Хотара медленно опустилась к их заостренным вершинкам и губы…
— Не-е-е-е-е-т!!! — Нианна рывком села, обхватив руками грудь.
Голова едва не касалась тесной темной пещеры. Стены с еле мерцающими бирюзовыми световыми полосами, осветили серебряный блеск укрывающий стан Великой брони. Мягкое ложе. Ни единого входа и выхода. Ниа рывком огляделась. Сердце гулко ухало в взбудораженной груди.
— Хорошенькое дельце! Ну и дел я начудесила! Сон!!! — Великая поняла, что ее сознание поневоле отождествилось с сознанием сотворенного двойника — Хотари. Рок пробросил ее через тысячи километров и заставил видеть, слышать, ощущать… — Я конечно рада такому подарку… Но как это мерзко! Фу-фу-фу!!! — девушку передернуло от отвращения. Ей до сих пор казалось, что она чувствует на коже влажное прикосновение губ Улира. — Постой! А вдруг это будет происходить в КАЖДЫЙ мой сон!!! Вот это я влипла!!! С одной стороны знать что на уме у этой Тени конечно очень даже удобно, — попыталась успокоить себя Великая, — но с другой… Если я могу проскальзывать в ее разум, то не сможет ли вдруг она украдкой просочиться и в мой?!!! Вот тогда всем моим планам и надеждам точно пламенный привет! Причем в самом пламенном Арловом смысле, будь он трижды низвергнут и проклят!
Рваный валун в тесной пещере затерянной среди вершинных ледников Древнего Тироля потек расплавленным воском, высвобождая из себя лунно-серебряный блеск стана Нианны. Девушка упруго потянулась, зевнула и сделала шаг в хрустящую снежную перину. Снежная буря улеглась, проявив на безмятежно-безветренных небеса яркие неторопливые хороводы звезд.
Гигантский, безбрежный, родной…
Тироль пах родным теплым домом, несмотря на свою мудрую одинокую пустынную молчаливость и холодную безразличную отрешенность…
Но пустой, безжизненный Тироль был нужен Нианне не для ностальгии, не как спасительная тайная нора для беглеца. Грезы памяти — они звали ее. Они обещали возвращение в себя и прекращение блуждающей боли беспамятства лишь изредка дарящей просветление случайным осколком озарения. Душа жаждала собрать эти осколки воедино, жаждала целостности и правды о том, кто она есть. Но как отыскать их в этих бесконечных, окаменевших ледяным белоснежным безразличием, просторах?