Отвращение к задуманному промчалось неприятными крупными мурашками от макушки до самых пят даже под броней материи Иных. Девушку инстинктивно передернуло.
— Надо же какие неправдоподобно-извращенные мысли родятся в твоей кучерявой головке, — сама себе вслух подивилась бунтарка.
Серебро брони соскользнуло с кисти, и тонкие пальцы боязливо коснулись коричневой заиндевелой чешуи Хранителя. В недрах древнего организма размеренно пульсировала жизнь.
— Когда-то вы играли нами как куклами, теперь настал наш черед! — полыхнули рубиновым гневом глаза Великой. Взмах кисти развеял руны оцепенения, наложенные Дрелом, и сознание, расслоившись, вонзило свой второй фокус Лирин-Синирры в недра спящего чудовища.
— Потрясающе! — тело девушки качнулось от неожиданности, чуть не потеряв равновесие. Ее второе ментальное я, ворвавшееся внутрь Хранителя непрошенным гостем, было ошеломлено простором не только оболочки, но и свободными размерами разума.
— Проснись! — властно приказала Ниа и, нервно вздрогнув, щупальца вдоль тела Хранителя пришли в движение. Голова двинула затекшей короткой шеей и повернулась в сторону девичьего стана, жадно вытаращившись черными глазищами с сузившимися в тонкие щели белыми зрачками. «Голод!!!» — загудело все внутреннее естество Хранителя, видя в стоящей рядом фигуре не повелительницу и госпожу, а лишь долгожданный кусок сочной плоти. Пасть гада наполнилась вязкой слюной. А фиолетовый фасеточный глаз на лбу инстинктивно исторг гипнотизирующую волну на столь близкую усладу.
— Э-э!!! — попятилась назад Ниа, едва справляясь с удушающей, одурманивающей сознание жаждой в порабощенном теле Хранителя. — Ты это на кого пасть разеваешь?
С трудом, но плоть Хранителя подчинилась новой хозяйке. Прошло еще немало времени, пока сидя в недрах пещеры Нианна обучилась управлять одновременно всеми десятью щупальцами троглодита и смогла заставить его встать и ходить. Тонкие вязи инстинктов, сохранившиеся в мозгу, поддавались восприятию Великой с очень большим трудом, настолько они были чужды естеству двуногого создания.
— Что скажешь? Как я тебе? — встав на задние шесть щупалец и почти упершись рогами в свод пещеры масляно-вязким басом, прогудел Хранитель.
— Что тебе ответить? — пожала плечами, наблюдающая в стороне, Нианна. — Мразь она и есть мразь! — лицо исказила гримаса отвращения и брезгливости.
— Но-но… Я попрошу… Я стараюсь… Для тебя между прочим и это ты сама в его шкуре, — Хранитель плавно опустился на все щупальца. — Мне тоже и Синирра и тем более Лирин гораздо больше нравятся чем это…многолапое чучело, — плоть Хранителя волнообразно приподняла все щупальца вверх, тут же снова опершись на них. — Сил нет, хочется кого-нибудь зачавкать! — из ожившего брюха чудовища доносилось требующее урчание.
Фару в теле Нуча по чувствам организма оставалось очень мало, но как только фокус сознания Нии обратился к рунам магии полета, щупальценогая каракатица окутавшись розоватым маревом свечения легко поднялась и зависла в воздухе под сводом пещеры.
— Запомни, главное дотянуть до замка Укишеры на Семи очах. Там и к Миру Огня можно обратиться, ведь Хранители, если вернулись в Тироль, считают что ты, Нуч, именно там. — Нианна ловко запрыгнула на спину Хранителя и удобно уселась на кресле из материи Иных на его спине. — Ха! Кто бы мне сказал прежде, что Нианна на спине грозного Хранителя Завета как на лошади кататься будет! — девушка залилась звонким, хрустальным смехом. — Давай же трогай помалу, жеребец десятиногий!!! — с расставленных в стороны кистей Великой полыхнули золотые трехмерные руны, скрывая небесного извозчика и седока в тени невидимости.
Горный хребет, объятый бурей, выплюнул снежную пробку пещеры-склепа. Разгулявшиеся не на шутку буйные ветра, лишенные зрителя своих бесчинств, понуро затихли. Измотанные, опустошенные облака устало заскользили к западу. Всего через пол часа Нианна в чужой шкуре и на ней держала путь к озерам Семи очей.
Не прошло и часа полета как непоседа принялась нетерпеливо ерзать на спине Хранителя.
— Поверить не могу, что эта каракатица быстрее лететь не может! Не летит, а тащиться как дряхлый осел! Ну ка, поднажми!!! Это вся прыть?! А может тебя отхлестать надо! — недовольно насупился всадник Предтечи. — Я пешком бы и то быстрее добралась!
— А ты терпением не отличаешься, погляжу! Забыла рассказ Дрела? — пробасил Хранитель. — Четыре дня он летел в этом теле от Семи очей. Четыре! Ты думаешь, я смогу доставить нас туда быстрее? С какой это радости? Да еще и на пустой желудок!!! — голод сводил с ума второй фокус сознания Нианны. — Вот накорми досыта тогда и о скорости поговорим более предметно.
— Ладно, — обреченно вздохнула Нианна. — Краток миг, но сладок! Покаталась и будет. Давай спускайся вниз.
Махина Хранителя плавно соскользнула к небольшому оазису с пышной растительностью.
— Полетишь сама к замку Укишеры на Семи очах и только там выйдешь из тени невидимости, да глотнешь Фару из Мира Огня. Только там! Усвоила? — наставляла Ниа свой второй фокус сознания. Великая могла конечно обойтись и простой мыслью, но все же такое непотребное общение немного скрашивало одиночество.
— И насколько мне дано знать твои помыслы, после я отправляюсь в Сат как Нуч, — прогудел Хранитель.
— Именно. Не вздумай тянуться ко мне мыслью — накличешь гарантированную погибель. Я сама буду следить за тобой. Только когда наполнишься Фару до краев, обязательно выставь экраны на разум и сознание, чтоб никакая другая каракатица не поняла, что души Хранителя в теле нет, — Ниа окинула взглядом отвращения спрутоногую тушу. — Давай, быстрый ты наш, пошевеливайся… — повелевающий взор указал в сторону востока.
Хранитель тяжело воспарил, растворяясь в трехмерных рунах невидимости.
— Ну а я, немного разведаю путь… — Великая подпрыгнула вверх, исчезая в голубом полетном диске.
Нарастающая скорость рванула вниз и назад складчатое белоснежно — черное полотно скальных гряд, испещренное изумрудом долинных оазисов. Как она обожала скорость! Сердце ликовало радостной песней, пронзающей пространство и обгоняющей сам звук. Тело пело в унисон, превратившись в незримую стрелу полета. Несколько десятков минут иступленного магического напряжения нарисовали на горизонте семь бирюзовых озерных чаш с беломраморной каменной лилией, удерживающей в сердцевине шпили и башни дворца Укишеры. Пройдя сквозь бездонность седых тысячелетий его красота манила умиротворенным блаженством женской идиллии.
Остатки недавнего сражения Дрела за свободу народа вод еще догнивали на прибрежных камнях белеющими скелетами Скаргов, Онулов и Цанаки, замешанных с меркнущим блеском их зеркальных доспехов. Тщательно осмотревшись и убедившись, что пронзительная тишина смерти над водами лишена тайных магических ловушек и затаившихся врагов, Нианна устремила полет на юг.
Прежняя память Великой не хранила целостной картины. Лишь размытые обрывки да случайные красочные клочья вспыхивали в сознании пытаясь, склеить невозможный коллаж в образ некогда обожаемого места. Воля стремила полет исключительно по проекции карты Тироля переданной беглянке Дрелом. Помимо воли, помимо стремления, полет девушки замедлялся нарастающим трепетом и волнением. Прежние, утонувшие в песках Забвения казалось на Вечность чувства, взламывали холод самоотверженной души и застилали небеса впереди непреодолимой дрожью.
Сердце Нианны зашлось в неистовой пляске волнения. Грудь содрогалась сбивчивым дыханием, словно ей не хватало воздуха для жизни, для смелости, для обретения утраченной любви. Полет диска замедлился и, в конце концов, робко завис у последней гряды, скрывающей замок возлюбленного. Великая опустилась на камень.