— Могучий мастер Ануши Ширкарш, третий мастер Лиги досточтимого кровеправителя Ссанра, добывший доспех небожителя и клинок пронзивший его, испрашивает высокой чести возвышения, по воле Вседержителя Кровей Лорда Ссенра, предстать пред его очи с даром, — слуга чуть приподнял руки вверх, демонстрируя во вспыхнувшем на концах копий стражи лунном свете, чешуйчатый перламутр диковинных одежд.
Укишере ничего не оставалось, как сдернуть капюшон с головы, предоставляя лицо оболочки на рассмотрение.
С кисти одного из телохранителей вверх к голове Джундарга метнулся темный сгусток Ануши. Через мгновенье такой же ворвался в его ладонь в ответ.
— Лорд примет тебя досточтимый Ширкарш. Ча и Дло сопроводят тебя и твоего Труна к Повелителю кровей подоблачной Зираиды, — передняя шеренга чеканно расступилась, а из задней два верзилы сделали по шагу назад.
Трун опасливо заковылял меж великанов, не дотягивая в росте им даже до колена. Надменно воздев подбородок, Укишера двинула тело Кшурурьи в образовавшуюся брешь. Как только она поравнялась с говорившим Дорзом, тонкое восприятие Богини ощутило цепкую ментальную хватку этого мага, нагло пытающегося прочесть мысли визитера. Лишь молниеносная реакция, успевшая подбросить восприятию стража несколько запомненных из жизни Кшурурьи картин, как показалось Великой, спасла ситуацию. Дорз был силен в Ануши, очень силен.
Великая остановилась, и гневно воззрилась прямо в черные глазища великана, излучая в них холод ненависть и презрение, и без того переполняющие ее душу сверх меры.
Это подействовало. Телохранитель скоропостижно оставил попытки копошиться в ее разуме, но не успели они сделать и трех шагов как услышали оклик.
— Хладный Ширкарш…
Она остановилась не оборачиваясь. Мышцы налились безмолвным напряжением, готовясь к прыжку.
— Прости мою невежественность. Достойный гость с редкими дарами требует чести достойного сопровождения. К твоей свите присоединятся умелые Ху и Ше.
Уки тут же почувствовала спиной слои разворачивающейся Ануши осторожно обтекающей ее слева, справа и замыкающейся на паре телохранителей шествующих впереди.
— «Может и не раскусил, но что-то явно заподозрил. Ничего. Мне бы до главного поближе подобраться, а там уж я задам вопрос…с пристрастием…» — Великая повернулась и небрежно-коротким кивком одобрила предложение стражника.
Стражники ступили на отдельный трап, свитый из мышечных волокон и хитиновых пластин, ведущий к головной части, лежащего на брюхе, броненосца. Некоторые из гибких волокон фосфоресцировали алым светом, подсвечивая шершавые ступени.
— «Музр! Это величайший Музр в моей жизни! Какое счастье! Я буду рассказывать об этом своим детям, а те расскажут с гордостью своим потомкам…» — Уки без труда читала радостно-червивое копошение мыслей в голове раба, но вот абсолютный монолит мысленного безмолвия Дорзов, шагающих впереди и сзади, ее начинал сильно нервировать…
Шаг, шаг, еще шаг. Напряжение нарастало вскипающей волной девятого вала, замешивая до зубовного скрежета холод каленой мести за смерть мужа и все еще не погасший пламень надежды обрести след. Багрово-алые тоннели средь внутренностей гигантского жука, освещенные пульсацией бледно лунного света из сети проступающих вен колосса, искривляясь и поворачивая вели Укишеру и ее эскорт все время вверх.
Великая чуяла все нутром души омерзительный восторг кровавого победного шабаша командирской элиты армады Зираиды в оставшейся позади части жука. И основной нотой этой запредельно темной симфонии смерти была неутолимая ничем жажда. Жажда крови, жажда творить и творить лишь одно — Забвение всего и вся.
— «Если у меня ничего не получиться. Если весь этот маскарад в смердящей шкуре убийцы окажется тщетным и след Тиринара ускользнет навечно, — продолжала раскалятся яростью душа Уки, — я проломлю такую брешь в Мир Огненный, что жаренным будет пахнуть аж до Тироля! Клянусь тебе любимый!»
Холодное безмолвие эскорта уже не тревожило Великую, а тихо выбешивало. Скрытая в складках плаща трехпалая кисть чужой ладони нежно поглаживала тончайшую полоску магического лезвия, успокаивая до срока изголодавшегося по крови убийцу.
— «Как только распахнуться последние створки… Как только я его увижу… Ты споешь свою песню, я ее направлю… а они… они будут слушать!» — пред широко распахнутыми кошачьими зрачками одержимого Великой Кшурурьи предстал довольно просторный зал.
Грациозные словно кошки, полуобнаженные, лоснящиеся глянцем черной кожи, из соседней двери в этот же зал вошли две зираидянки, меж ними, дрожа от страха, со стылым ужасом в голубых глазах, абсолютно нагие с распущенными волосами, брели три людские девы-пленницы. Властные повелевающие взгляды зираидянок хлестали и подгоняли рабынь жёстче, чем свернутые в кольца плети в их руках. У противоположной стены, разрезанной кривыми серебряными росчерками сложной раскрывающейся в стороны двери, стоили еще два Дорза в тяжелых доспехах и два таких же карла-рептилии с витыми посохами, что вел Великую к цели. Вот только одежду этих слуг испещряла богатая вышивка серебра.
— Да простит никчемного цепного Труна Кровеславного Ссенра хладный Ширкарш, — один из карликов быстро двинулся к Укишере, — но Кровеславный Триумфатор приказал и яро жаждет услады плотью и кровями рабынь. Если мастер выслушает мой ничтожный стон совета и соблаговолит немного повременить с визитом, то он предстанет уже пред милостивым, благодушно-утомленным и мы надеемся удовлетворенным взором Властителя. — Трун поднял, устремленный прежде с поклоном в пол, взор и остолбенел.
Укишера не почувствовала ментального контакта. Никто не полез в ее разум. Этот никчемное низкорослое уродливое существо просто ЗНАЛО кто она! В глаза оболочки Кшурурьи взирал провидец, ощущая в ней Великий Дух Богини.
— «Только пикни и раскаленный пепел вашего таракана со всем его празднующим содержимым опадет на землю раньше, чем ты успеешь раззявить пасть!» — словно раскаты тысячеголосого грома, ощетинившегося молниями, полыхнула нестерпимо болезненная, парализующая волю мысль Великой в голове Труна. Его разум поплыл, но не поддался окончательно воздействию воли Укишеры. Дорзы заметив замешательство волхва не сговариваясь сжали рукояти мечей незаметно изготовясь к броску.
Время замерло в мгновении которое решало все. Повелительница вод понятия не имела кто этот самый Ссенр, какими способностями обладает, принадлежит ли Великому народу, обладая властью над высшей Магией, или просто представитель элитной касты Зираиды. Обездвижить пески времени и перерезать им всем глотки, расчистив тем самым путь к могучей сумрачной тени, пульсация чьего сердца ощущалась за последней дверью, казалось самым простым и правильным.
— «Ну а что если он из Ищущих во Тьме и пески времени ему так же покоряются? Он учует их магию и улизнет. А возможно и вгонит мне кинжал в спину пока я буду карать сброд в этом зале. Пекло безводное! — вскипала гейзером отчаяния Великая — Поединок с Великим в этом корявом теле — чистое самоубийство! Да какая мне разница, в конце концов, я ведь и так уже мертва!!! Куда уж хуже!!!» — Кшурурья Ширкарш, надменно вздернул подбородок, и медленно извлек из складок плаща тончайшее серебро клинка Арла, удерживая его на открытых ладонях перед собой.
В тот же миг под волей Великой пески Времени заледенели. Все тело Кшурурьи, захваченного духом Уки, налилось неимоверной жидко-тягучей тяжестью, артерии и вены раскалились, превратившись в огненные потоки, стремясь подчиниться магии Тироля и ускорить обменные процессы организма. Случилось то чего Уки и боялась — долго пески времени оно не выдержит. Плоть раскалится и выгорит, отторгнув из себя захвативший дух. Но это для Повелительницы Вод уже не имело никакого значения.