Ерртору вдруг захотелось навсегда остаться этими стеклами, этим полом и стенами и смотреть, смотреть…
Мощная волна барьерной Ануши рванулась со всего тела Великой и ушла за пределы зала.
— Но вот мой милый, теперь никто и ничто нас не увидит и не услышит, — с протяжным тяжелым вздохом Зира взяла со стола с яствами, тонкий хрустальный кубок с рубиновым вином и опустилась в кресло.
Ерртору стало не по себе. Неужели Богиня Жнецов его обнаружила?
Широкий рукав соскользнул к локтю поднявшейся вверх руки. Тонкие пальцы с изящными хищными ноготками нежно погладили пред собою воздух, проявляя в кресле напротив… Ерртора!!!
Распыленный под куполом призрак оцепенел! Он смотрел на себя самого! Призрачный золотой силуэт, сотканный из магии Великой, предстал пред очи Богини с обнаженным до пояса рельефным торсом и в точной копии его брюк и сапог, что лежали нынче в его личных покоях дворца Амдебафа.
— «Все это не было сном!!!» — клокотало бурлящей лавой в душе призрака.
— Жаль, что это не было сном, — увядающими цветами тихо почти простонал нежный девичий голос. — Ты… я… и наша… любовь. Ее СВЕТ! Укишера так ярко напомнила мне о нем… Безумная! Она потеряла Шума, за головой которого охотится сам Арл, и все равно упорно мечтает о счастье! Может любовь это слабоумие в ярко выраженной форме? Представляешь, я могла удавить ее двумя пальцами… но не стала… До встречи с тобой я бы так и сделала и глазом не моргнув. А сейчас? Не так что-то со мной…
Фиолетовые глаза Зиры, источая неимоверную нежность, скользили и скользили по светящемуся лицу магической проекции Ерртора.
— Овладев тобою тогда я совершила безумие, которое никогда себе не прощу! — тихий шепот ночной феи походил на плачь. На белоснежных ресницах вновь навернулись хрустальные капли слез. — Предназначение всей моей сути — жать холодом смерти все всходы этого мира! Твое же — сохранять и преумножать жизнь под солнцем и звездами! Я обязана идти до конца исполняя начертанное Арлом, и ты будешь стоять на смерть, защищая свой мир! Ты это понимаешь?! — едва слышно всхлипнула дева и сделала большой глоток вина. — Я и ты рано или поздно встретимся, что бы убить друг друга!!! И как?! Скажи, как я могу жить с этим светом в груди, с этим ласковым, ослепительным Светом, зная, что мы должны оборвать его друг в друге?! Он испепеляет меня!!! Он не дает мне дышать!!! Но… я не в силах его погасить! Это ужасно! Отдав тебя Амдебафу, я думала, я надеялась, что время залечит, что воля моей душевной тьмы, быстро утопит эти все воспоминания в непроглядной бездне, и я забуду о тебе. А посмотри что стало! Ты стал моим призраком!!! Ты живешь в моем доме, ты всегда рядом со мной, ты всегда слушаешь меня и… — дрожащая рука Зиры нервно метнулась смахивая потоки слез со щек, — и ты всегда меня понимаешь… Я уже и не могу без тебя… Это невыносимое проклятье!!! Я знаю, дракон сдержит слово, и для тебя там в Эндоре и Тироле, где бы ты ни был, Зира останется лишь иллюзией, мечтой, наваждением. Пусть так и будет… А когда придет время, обещаю, ты меня не увидишь и не почувствуешь. Я буду быстра и точна, забирая твою жизнь. Вот только для чего мне самой жить… после… — пальцы Зиры дрогнули, и тонкая хрустальная грань бокала, не коснувшись дрожащих губ, обронила рубиновые струи вина на белоснежные одежды. Алое пятно обагрило грудь близ сердца.
— Вот раззява! — сдвинув брови, злобно фыркнула Зира, сверкнув очами. — Поделом! Слюни распустила! Разнылась! Будто надеешься, что кто-то тебя приласкает и пожалеет… Да кто же жалеет Смерть!!! — и слезы вновь хлынули из широко распахнутых девичьих глаз. — А ведь так хочется иногда… чувствовать себя хрупкой и нежной как цветок … что полюбил звезду…
— Не смотри на меня так! — бросила дева холодный укоризненный взгляд на молчаливого, неподвижного призрака Ерртора, и приподняла руку, чтобы распылить его иллюзию. — Хотя нет, смотри, смотри на меня вечность, ведь именно этого я хочу больше всего на свете!
Ерртора переполняло восхищение Богиней своих мечтаний. Он был рядом с ней. Он видел ее, слышал ее… Разум поплыл в пелене сладостного дурмана любви. Не в силах больше сдерживаться он уже собрался проявить свое присутствие…
— Ты всегда будешь моим. Моим пленником…
Едва слышный шепот последней фразы Зиры обрушился на раскаленное душевное счастье Ерртора похлеще тысячетонного студеного водопада, вмиг остудив пыл откровения.
— «Ого! Вот те на те! Приогромнейшее спасибо! Как раз этого совсем и не хочется, почему-то…»
Зира встала с кресла. Гибкий стан, закинув руки за голову, грациозно прогнулся. Сладко зевнув, она направилась к ложу. Призрачная иллюзия Ерртора, также торопливо поднявшись, сопроводила госпожу. Кокетливо и нарочито медленно у самого полога балдахина пред равнодушным взором магического истукана с тонких плеч, легко зашуршав, скользнули вниз покровы залитых вином одежд.
Ослепительно прекрасная в непередаваемой поэзии наготы, дева ночи повергла взлетевший в небеса возбужденного блаженства разум подглядывающего странника до благоговейного оцепенения и практически полной остановки сердца в Тирольском дворце Амдебафа.
— Мой Ерртор… — дева не спеша взошла на ложе и расслабленно опустилась в тончайший словно шелк, пурпурный бархат, ложась на спину. Белоснежные волосы украсили своими россыпями податливо-услужливые подушки. Ее сиреневый взор, не моргая, устремился куда-то в запредельную высь. — А я… я готова отдаться и быть твоей покорной пленницей до конца звездных времен, — на белоснежно перламутровых влажных губках расцвела нежная мечтательная улыбка.
Зира заложила одну руку за голову, сделав второй легкий жест рассеявший энергию призрачного истукана, сидящего на углу кровати и безразлично взирающего на создательницу. Белоснежные ресницы медленно опустили усталые веки.
Ерртор едва сдерживался, но утопая в медовом огне, прекратить эту муку был не в силах. Ему казалось, что еще миг и контроль будет утрачен. Он вспыхнет и обуглит неконтролируемым полыханием своей страсти все покои Богини Ночи. Ведь он не только видел всеми поверхностями покоев, но и чувствовал ими как своей собственной кожей.
Зира, его Богиня, его мечта души и сердца сейчас нагая лежала на нем! Он касался черного упругого глянца ее дивной кожи пурпурным бархатом ее ложа. Касался всей одновременно! Каждая волосинка, каждая линия и изгиб божественной девичей красоты, воспринимались тончайшими ворсинками бархата как оголенными, воспаленными, жаждущими огненной услады нервами. Он сходил ума, утопая в вожделеющем огне обездвиженной страсти, рассыпаясь в мириадах созерцаемых одновременно образов возлюбленной с кружев и покровов балдахина.
Не открывая глаз Зира, слегка причмокнув, томно потянулась, чуть изменив позу, что породило в призраке такой шквал наслаждения, что разум помимо воли чуть не проорал во всю несуществующую глотку — «Согласен! Согласен, быть вечным пленником! Лишь бы это блаженство было беспрерывным!» Воля, собранная в трепещущий раскаленный стержень, благо находящийся на другом конце света, едва удерживала таящегося призрачного созерцателя от безумства.
Пытка быть обездвиженным, клокочущим океаном всевозжигающей страсти на поверхности которого покоится в неге сна звезда медового блаженства, выжигала рассудок в сто крат беспощаднее, чем самые изуверские мытарства кровожадным Ссенром.
— Ерртор… — благоухающие лепестки перламутровых губ, соскальзывающей в сон, Зиры чуть приоткрылись и едва уловимо прошептали его имя с такой сладостной негой, вожделеющей удовлетворения, что призрак окончательно потерял власть над собой. — Мой любимый… Ерр… — уставшую от дневных битв и измотанную душевными терзаниями Зиру тенета блаженного глубокого сна поглотили быстрее павшей молнии.
Столь же легко и быстро как она распылила призрака, превратив в ничто, древняя магия Скраба вернула фокус сознания и энергии Ерртора к прежнему состоянию бестелесного духа.
Ерртор завис у очаровательного, умиротворенного лица возлюбленной. Ровное мягкое девичье дыхание источало околдовывающий аромат. Не в силах обуздать страсти он нежно коснулся ее уст. Пусть это было неощутимое касание призрака, пусть это было лишь неуловимым движением воздуха на блеске их влажных белоснежно-перламутровых лепестков, но он вновь ощутил их вкус. Вновь вдохнул магическим естеством их непередаваемый аромат. Необоримая жажда услады заставила прильнуть к изящной шее ночной феи и, не отрывая касания, призрак медленно заскользил к ритмично вздымающимся холмам груди. Незримая тропа блаженства, оставленная зовущим прикосновением, вспыхивала под кожей Зиры россыпями белых сияющих созвездий. Девичья грудь возбужденно набухла, быстро собравшись и затвердев острыми белоснежными вершинками. Дыхание сбилось, наполнившись трепетом предвкушения ласк.