ПЕТР СЕВЕРЦЕВ
АФЕРА ХАКЕРА
Я проснулся от странного внутреннего толчка, передернувшего меня как курильскую сопку во время очередного землетрясения.
С испугом обозрев окрестности, я обнаружил себя в своем любимом кресле. Передо мной, поблескивая звездочками на пятнадцатидюймовом мониторе, видимо, тоже дремал Приятель.
Он, в отличие от меня, просыпаться и не собирался. Я посчитал это хамством по отношению ко мне и нажал первую попавшуюся клавишу на киборде.
Приятель тут же зажегся синим пламенем своего экрана, как бы выражая готовность приступить к работе.
«Не спать!», – вслух сказал я ему, хотя работать совершенно не собирался. Так, захотелось похулиганить «в легкую».
Видимо, трехчасовое сидение за компьютером, которого я называю Приятелем, сморило меня окончательно и я, не дождавшись окончания очередного сеанса блуждания моей РС-шки по интернетовским сетям, заснул сидя в кресле.
Приятель, выполнив свой долг, скачал информацию и по-своему задремал, погасив экран.
Я взял наполовину опустошенную пачку моих любимых «Sovereign», я закурил, глубоко впустив в себя никотиновые струи, после чего с удовлетворением выпустил в давно небеленный потолок облако дыма. «Курить бросить, что ли?» – подумал ни с того ни с сего я и, слегка усмехнувшись свежести этой мысли, затянулся еще раз.
В конце концов я курю не такие уж вредные сигареты – согласно исследованием наших специалистов, «Sovereign» содержит меньше смол и никотина нежели....
Я подумал также, что немаловажным достоинством Приятеля является спокойное отношение к этой пагубной привычке. Можно сказать, что он относится к этому по-философски. А может быть, и никак не относится.
Я встал с кресла, поежился от преждевременно наступившей осенней прохлады, пошел на кухню поставить чайник. Уходя, я бросил мимолетный взгляд в правый угол Приятельского экрана – времени было 1.05. На кухне, зажгя комфорку под чайником, я тупо уставился в окно и стал смотреть на пустой, слабоосвещенный двор, единственным заслуживающим внимания объектом которого был серебристый БМВ моего соседа-гоблина.
Ощущение нервной тоски и какого-то дискомфорта не покидало меня. Впрочем, с годами это ощущение у меня постоянно возникает с приходом первых осенних холодов. Я часто задумывался над его происхождением. Может быть, это навеяно тем, что отметив свой день рождения 25 августа, я входил в осень постаревшим еще на один год. Может быть оттого, что пять лет назад осенью в автокатастрофе глупо погиб мой старый товарищ Стас Козлов.
Та крутая программа-детектив, которая составляла значительную часть интеллекта моего Приятеля-компьютера, являлась нашим совместным с ним детищем, над которым мы работали несколько лет. Вскоре после этого я стал ловить себя на мысли, что я стал называть компьютер Приятелем, как бы перенося наши отношения со Стасом на умную, но бездушную железяку. Ведь на самом деле в Приятеле осталась часть самого Стаса, его мысли, идеи...
За последние пять лет Приятель рос и развивался, дополняясь и обрастая всевозможными новыми фенечками и прибамбасами, рожденными передовой компьютерной мыслью и на сегодняшний день представлял собой два винчестера по 7 Гигабайт плюс восемь магнитооптических дисков. Кроме этого, в помощниках Приятеля значились сканер, цветной лазерный принтер, устройство ввода и вывода видеоинформации, программы звукоанализаторов, картотека отпечатков пальцев и фоторобот.
Связь с Интернетом обеспечивал новейший телебитовый модем.
В отличие от своего Приятеля я вряд ли улучшался за эти годы. Пожалуй, это касалось всех моих сфер и ипостасей. Я расстался с целым рядом работ, женщин, друзей и знакомых.
Нынешняя сфера моей деятельности у многих вызывает усмешку и недоумение. Зачем высококлассному программисту, неглупому человеку заниматься копанием в чужом грязном белье, разбираться в чужих проблемах и пороках? И тем не менее что-то тянуло меня, вернее, нас с Приятелем,...
От моих невеселых мыслей меня оторвал громогласный гудок чайника, который возвестил о том, что он скипел и готов удовлетворить мои потребности в золотистом напитке. Я с раздражением, резким движением выключил комфорку и буркнул ему, чтобы он заткнулся. Затем я немного подумал и решил из вредности не пить чай. Напакостив таким образом ни с того ни с сего чайнику, я вернулся в комнату и снова уселся в кресло.
Очередной приступ плохого настроения и меланхолии был в самом разгаре. Я уже подумывал о том, не залить ли мне все это большой порцией горячительного (иногда это помогало), но не обнаружил в холодильнике ни следа спиртного. А я-то рассчитывал, что там что-то осталось после нашей очередной с Фимой Липовским посиделки.
Поскольку сам я алкоголь по одному из своих дурацких принципов никогда не покупаю, настроение мое не улучшилось, и я громко треснул дверью холодильника. И тут совершенно неожиданно для меня прозвучал телефонный звонок по сотовому телефону, который представился мне вершиной всегно негатива, который обрушился этим вечером на мою психику.
«Пол-второго ночи... Какой мудак...» Поскольку сотовый телефон – вещь дорогая, и мало кто знал номер. Я понял, что скорее всего звонят по важному поводу, и не поднять телефонную трубку я не могу.
– Слушаю вас, – по максимуму убирая из своего тона недовольные нотки, сказал я в трубку.
– Моя фамилия Передреев. Павел Викторович Передреев, – голос в трубке звучал сильно, ровно и спокойно, как у диктора телевидения.
Установилась длительная пауза, которую я тоже выслушал с большим вниманием, после чего сказал:
– Если это пароль, то он мне не знаком. Продолжайте дальше.
Лишь по легкой, едва уловимой интонации в голосе я понял, что мой абонент несколько смущен:
– Я, видимо, должен был начать с извинений за поздний звонок... Я работаю министром промышленности Тарасовской губернии... Столь позднее вторжение в вашу личную жизнь объясняется чрезвычайными обстоятельствами. Как вы, видимо, знаете из сообщений телевидения и радио, сегодня был убит министр экономики Евгений Зимин.
– Я понятия не имею, что покавзывало телевидение и сообщало радио, поскольку не смотрю первое и не слушаю второе, и получаю всю информацию через компьютер по сети Интернет.
Последняя информация пришла, когда я спал, и поэтому еще не смотрел. А что, начался осенний отстрел министров?
– Вы позволяете себе ерничать на подобные темы? – голос в трубке превратился в жесткий, даже слегка агрессивный.
– В два часа ночи я могу себе позволить что угодно. И если вы позвонили просто, чтобы сообщить мне эту трагическую весть, то должен вам сказать, что информаторы, даже министерского уровня мне не нужны.
– Да, да, я понимаю, – голос в трубке смягчился. – Время позднее, вы, видимо, спали... И тем не менее... Поскольку я в курсе, что вы занимаетесь детективной деятельностью, я хотел бы выяснить, ведете ли вы какие-либо расследования.
Если нет, то у меня есть необходимость, желание и возможность нанять вас на работу с завтрашнего дня.
– С сегодняшнего, – поправил его я. – Никаких расследований сейчас я не веду. Однако вопрос о нашем возможном сотрудничестве я хотел бы поставить днем, в крайнем случае утром, так как ночью я не очень хорошо соображаю и, как вы уже заметили, нахожусь в отвратительном настроении.
– Не могли бы вы заехать ко мне в министерство в 8.00?
Пропуск я вам оставлю на вахте.
– Обычно клиенты сами приходят ко мне, но для министров в осенний период я сделаю исключение. В восемь так в восемь, – и положил трубку.
После разговора я почувствовал какое-то странное облегчение сродни тому, которое возникает у супругов после бурного скандала. Как мало надо человеку, чтобы привести в порядок свою нервную систему – достаточно наорать или нахамить ближнему. С этим радостным открытием я, пожелав доброй ночи Приятелю, бросил свою тушу на кровать (которая при этом издала недовольный скрип), и заснул мертвым сном.
Будильник Приятеля был поставлен на 7.00. Часа мне хватило на бритье своей морды и ликвидацию чашки кофе перед визитом в Министерство.