У Таши зазвонил телефон. Она что-то долго говорила, потом замолчала и поникла головой, глядя в одну точку. Слава тут же подсел к ней и что-то спрашивал, обняв за плечи, а она односложно, явно расстроенно, отвечала. Потом Слава поднялся и позвал Федю на берег.
— Ребята, нам с Ташей нужно срочно в город. У ее бабушки, кажется, инсульт. Она в тяжелом состоянии в реанимации, — наконец сообщил Слава.
— Пошли пожитки собирать, — сразу въехал в ситуацию Федя. — Ташенька, держись! Может, еще все обойдется.
— Вам незачем торопиться, оставайтесь еще на лоне природы. Ключи потом мне привезете, — сказал Слава. — Мы все равно едем немедленно, только переоденемся.
— Слав, у нее, наверное, нет шансов? — как-то жалобно спросила Таша, пока они шли к даче. — Ведь это похоже на обширный инсульт!
Сборы и поездка прошли на автомате. Слава молча вел машину, не зная, чем помочь Таше, а фальшивить не хотелось. Ташины мысли все время крутились вокруг воспоминаний детства. Она представляла бабушкино лицо, то доброе, то усталое, то делано строгое…
И вот они в больнице. Слава умудрился договориться, и их провели к палате интенсивной терапии, где лежала Ташина бабушка. Подошедший дежурный врач грустно вздохнул и сказал:
— Она в коме. Снимок и ЭЭГ показывают обширное кровоизлияние. Шансов практически никаких. Сочувствую, мы делаем, что можем…
Слава провел Ташу в палату. Она долго стояла у кровати и смотрела на неподвижное серое лицо еще не очень старой женщины, подключенной к аппарату искусственного дыхания. Потом резко отвернулась, взяла Славу за руку и тихо сказала:
— Пойдем.
Она промолчала всю дорогу до дому, так же, не говоря ни слова, разделась в прихожей и, пройдя в полутемную с занавешенными шторами гостиную, остановилась как вкопанная посреди комнаты. Слава подошел сзади и взял Ташу за плечи. Она то ли всхлипнула, то ли усмехнулась:
— Вот и еще одна двухкомнатная освободилась — налетай, родня, кто хочет!
Слава развернул Ташу к себе лицом. Она как-то скривленно и зло улыбалась.
— Таша, не надо так! Такое с любым может случиться. — Он усадил несчастную девушку на диван и примостился рядом. Обняв Ташу и гладя ее волосы, тихо произнес: — Ташенька, ну поплачь — тебе легче будет…
Она вдруг ударила его ладошкой и выкрикнула уже со слезами в глазах:
— Как ты не понимаешь? Это все! Ее там уже нет… Я чувствую это. Понимаешь, это конец всему. Я никогда ее больше не увижу. — И девушка наконец разрыдалась.
— Маленькая моя, но у тебя есть я, который всегда будет тебя любить. Не расстраивайся, — выговаривал Слава, пытаясь успокоить Ташу.
— У меня такое чувство, что часть меня умерла. Часть моей жизни ушла безвозвратно и останется только в воспоминаниях. Мне кажется, что на самом деле все наоборот: умирающий человек просто усыпает надолго, навсегда. А умирает часть нашей души — тех, кто остается. Я боюсь дальше жить — меня ждет только череда смертей родных и близких!
— Нет, ты не права. Душа не умирает. Умирает часть твоей жизни, переходя только в память. Но на смену умершей рождаются новые части жизни. Например, я — для тебя, а ты — для меня.
— Да, Слава, у нас будет много детей. Я не хочу только терять в жизни. Это, наверное, эгоизм, но только в своих будущих детях и тебе вижу выход из безнадежной вереницы потерь.
— Ты знаешь, почти все когда-нибудь оказываются в таком положении. Многие находят утешение в вере.
— Ты смеешься? — Таша оторвала заплаканное лицо от плеча любимого, укоризненно на него посмотрела и с горькой усмешкой продолжила: — Ты же сам знаешь, каково нам во что-нибудь верить. Ты какую сказку про Бога предпочитаешь? Или, может, лучше галлюциногенов наесться?
Так они еще долго сидели в сгущающихся сумерках, сами не зная, что делать. Гладя Ташины волосы, Слава вдруг почувствовал, как рука девушки сжала его плечо, вся она напряглась. Он поднял голову и заметил, что Таша, замерев, смотрит на кресло в темном углу комнаты. Переведя взгляд, он обмер то ли от испуга, то ли от восторга. В кресле дымчатым силуэтом, как бы светясь изнутри, сидела милая пожилая женщина и ласково улыбалась им. Слава сразу узнал в ней Ташину бабушку, которая лежала сейчас в больнице. Девушка долго, как зачарованная, смотрела на призрак. Потом сделала непроизвольное движение в сторону бабушки, и видение растаяло. Они долго сидели молча. Потом Таша счастливо прошептала:
— Она больше всего любила меня. Умершие могут показаться в момент смерти, но только тем, кого любили больше всех, и увидеть их способны люди, думающие о них в это время. Я сейчас почувствовала: ей стало легко, у нее ничего не болит, и она будет ждать меня, — шептала Таша. — Я была права: она как бы уснула и оказалась «там». Так что мы плачем, лишь жалея себя, а ей стало лучше, и у нас есть надежда на встречу. — Потом подумала и попросила: — Позвони в больницу — ее сердце, наверное, остановилось… — И, еще некоторое время помолчав, добавила: — Мы теперь знаем, как «туда» попасть, надо только поскорее опробовать на себе Женино «лекарство»…