— Вот к чему приводит курение! За цветом лица следить надо, — съязвил я.
— Спасибо, Ташенька! — Федька прочувствованно посмотрел на девушку. — Если бы не вспомнил твои напутствия, так и прометался бы все время, как рыба в банке.
— Вот видишь, как наша техника безопасности уже работает, — сказала Таша, по-прежнему сидя на краю кушетки и держа Федю за проткнутую руку. — А что ты еще делал?
— Я собрался с мыслями и стал выполнять твои поручения: во-первых, посмотрел на себя — в принципе абсолютно такой же, как и сейчас, даже одежда та же. Потом кинулся к столу — там на бумажке цифра пять нарисована. Но у меня и не было сомнения, что я гуляю по комнате наяву. Да, и еще: я попытался вслушиваться. Но здесь есть какая-то странность. Я слышал ваши разговоры, но в остальном — была тишина. Даже не тишина, а какие-то шорохи или шепот. То есть звуки были, но совсем другие, чем в реальности.
— В следующий раз надо будет погреметь здесь чем-нибудь основательно, — сделала вывод Таша. — Ты за пять минут собрал больше сведений для моей кандидатской, чем я за два года. Все, ребята, в следующий раз иду я!
— Только через мой труп! — сразу последовал ответ Славы. Он твердо смотрел Таше в глаза, и даже мне стало ясно, что спорить с ним бесполезно.
— Но, Славочка!.. — попыталась возразить Таша.
— Нет! И не пытайся на меня давить. Следующий раз иду я!
Кажется, пред моими очами разыгрывалась настоящая семейная драма, но продолжения я не увидел. Таша вдруг сникла, сдавшись (чего я, при ее характере, никак не ожидал), и сказала:
— Хорошо, Славочка, но мне страшно тебя отпускать! — и уже жалобно посмотрела на него.
— Пойми, я, конечно, ужасный эгоист, но мне еще страшнее тебя отпускать, — смягчившись и извиняясь, сказал медик.
— Но нам придется это сделать…
Мне надоело очередное признание в любви, и я заметил:
— Мы будем подопытного кролика и дальше мариновать или сразу прикончим, чтоб не мучился?
— Ах да! — воскликнул Славка, и мы бросились отключать приборы и освобождать Федьку от медицинских пут.
Федькино здоровье, как и мое, не пострадало от выхода в подпространство. Мы условились так называть это явление, хотя и предлагалось много вариантов, типа астрал, ментал, под- и надпространство, и четвертое измерение, и бог знает что еще. Но поскольку мы не знали наверняка, с чем столкнулись, то выбрали самое нейтральное слово: подпространство.
Выждав еще пару дней, мы провели опыт на Славе. Вот тут я и понял, что нельзя ставить опыты на родственниках или, лучше сказать, на близких людях, или даже еще правильнее — на любимых. Мне с Федькой приходилось больше успокаивать и ободрять Ташу, чем подготавливать эксперимент и следить за Славкой. Естественно, что все иголки и электроды пришлось ставить мне из-за полной неспособности Таши что-либо делать трясущимися руками. Не успели мы усыпить медика, как она тут же хотела вводить антидот. Я успел только ее притормозить, напугав, что это может быть опасно. Она уже чуть не в истерике выждала минуту, ввела антидот и тут же бросилась будить Славу. То, что он, естественно, не мог мгновенно выйти из спячки, довело Ташу до полной истерики. Она причитала, рыдая:
— Ну, Славочка! Миленький! Что ж ты так долго? Открой глазки! Я тебя очень прошу!
Вокруг творился какой-то бедлам. Я не знал, что делать с бьющейся в истерике девушкой. Федька тоже пытался ее успокаивать, но все было бесполезно. Не знаю, чем бы это все кончилось, если бы через пару минут Слава не открыл глаза и, улыбаясь, не стал журить подругу:
— Ну что же ты, моя маленькая паникерша? Не дала мне даже толком сориентироваться, как пришлось тут же возвращаться и успокаивать тебя. — Слава гладил вцепившуюся в него, трясущуюся и всхлипывающую девушку. — Между прочим, ты там не слабо фонила своими чувствами.
Я отслеживал Славкины параметры. Он умудрился поставить абсолютный рекорд по скорости выхода оттуда. В отключке он пробыл всего три минуты. Одну до введения антидота и две после. А нам это показалось вечностью — вот что женская истерика сделать может.
Славка настоял на том, чтобы с Ташей эксперимент провести в понедельник, а в выходные еще последить за нашим здоровьем.
Самым информативным из всех наших первых попыток стал Ташин выход в подпространство. Впрочем, как этого и следовало ожидать при ее профессиональном подходе и предварительной информированности о наших опытах. Она сразу морально обработала Славу так, что у него не оставалось ничего другого, как разыгрывать из себя героя.
— Слава, я знаю: у тебя великолепная выдержка! Ради меня, пожалуйста, сиди за компьютером и не отходи оттуда, а все остальное сделает Женя. Ты знаешь: он поопытнее нас в этих делах будет. И я очень прошу: дайте мне лишних пять минут. Я должна выяснить много вещей для себя. И не забудьте чем-нибудь пошуметь.