Фурсов К.А
Пирамиды Гизы. Зачем, когда, как и кто. Обзор новейших гипотез
Введение
К настоящему времени многим непредвзятым учёным и интересующимся историей читателям стало ясно, что монументальные пирамиды плато Гиза, которые мы привыкли воспринимать как «лицо» древнеегипетской цивилизации, никогда не служили усыпальницами фараонов, появились намного раньше эпохи Древнего царства и не были построены с применением достаточно простых инструментов и технических приёмов. С 1990-х гг. опубликовано немало работ, где убедительно показана несостоятельность многих взглядов официальной египтологии на важнейшие памятники древней истории Египта. Авторы этих работ, как правило, — не профессиональные историки. Их можно поделить на три категории: 1) технические специалисты (геологи Дж. Э. Уэст, Р. Шох, инженеры Р. Бьювэл, К. Данн, Дж. Фаррелл, А.Ю. Скляров и его коллеги по «Лаборатории альтернативной истории», физик С.Н. Павлова и др.), которые подошли к проблеме пирамид с естественнонаучной точки зрения, стараясь не позволять принятым в египтологии взглядам искажать восприятие фактов; 2) учёные, анализирующие тексты древних мифов, которые, как они настаивают, достойны служить такими же историческими источниками, как другие тексты, — с учётом правильного толкования (3. Ситчин, А.Ф. Элфорд); 3) популяризаторы науки (Г. Хэнкок, Э.Ф. Малковски, П. Томпкинс), которые видят свою главную задачу в сопоставлении открытий и интерпретаций других авторов. Сходясь во мнении о необходимости коренным образом пересмотреть традиционную точку зрения на пирамиды, эти авторы очень сильно расходятся друг с другом во мнениях об их предназначении, времени и процессе строительства, по вопросу о строителях. К сожалению, академические учёные сходу отметают все (или почти все) альтернативные версии, призывая не принимать их всерьёз. Между тем фактов, не соответствующих ортодоксальной версии египтологии, выявлено уже столько, что продолжать игнорировать их невозможно.
Причин замалчивания этих фактов (и теорий) несколько. Первая заключается в инерции самой науки как социального института. Если начать переосмысливать принятые точки зрения на прошлое Египта, выяснится, что сотни учёных исходили из неверных посылок и их работы лишены научной ценности и смысла. Хотя именно в этом состоит долг учёного, мужества признать это хватит едва ли у единиц. «Никто не любит признавать, что его знания неверны, но сейчас именно это и требуется… лучшая рабочая гипотеза состояла бы в признании, что мы не знаем, что представляют собой пирамиды в Гизе. Этот необычный подход оправдан множеством несоответствий в старой теории»'. «Проблема в том, что египтология — сложившаяся научная дисциплина, в которой учёные уже потратили очень много времени и сил на разрешение вопросов, связанных с датировкой и принадлежностью тех же пирамид. В случае со Стоунхенджем английские археологи скромно приняли “несоответствующие ” явления десятитысячелетней давности как шаг в развитии своего познания. Их коллеги-египтологи предпочитают игнорировать подобные несообразности, потому что они “и так уже всё знают ” о Древнем Египте»[1] [2] [3]. Иными словами, траекторию развития науки определяют ненаучные мотивы.
Вторая причина кроется в достаточно узком кругозоре немалого числа историков, которые профессионально, да и психологически не готовы выйти за рамки привычной для них тематики и взглянуть на проблемы в свете множества новых фактов. «Исследователи, убеждённые в том, что человечество лишь недавно достигло определённых технологических высот, будут игнорировать любые факты, говорящие о противоположном»[1]. «Современная наука останавливается в страхе перед пропастью проблем, требующих полёта мысли, и не стремится преодолеть тяготение старых представлений, внушающих, что пирамиды служили лишь местом захоронения усопших фараонов, способствовавшим их превращению в богов. Короче говоря, официальная история не в силах дать должное объяснение множеству поразительных свойств Великой пирамиды»[4]. Институциональная наука имеет тенденцию консервировать те или иные подходы к изучению реальности, препятствуя их переосмыслению. «Наука к познанию имеет такое же отношение, как институт церкви — к вере. Научная парадигма по своей идеологической силе и способности формировать сознание ни в чём не отличается от догмата религии»[5].
Третья причина — сознательное отвлечение внимания общественности от определённых научных проблем заинтересованными в этом группами (см. главу I).