Теппик нерешительно погладил его по плечу, полагая, что подобные вещи способны утешить и приободрить человека.
– Эй, парень, чего плакать из-за какой-то ерунды? – выдавил он грубоватым баском.
– Но… я нарушил порядок рун, – прохныкал Артур. – И теперь уже ничего не исправишь! А значит, ночью придет Великий Ервь и намотает мои внутренности на свой жезл!
– Правда?
– И вырвет мои глаза. Так мама говорит!
– Черт возьми! – восхищенно воскликнул Теппик. – Правда?
Он страшно обрадовался, что кровать Артура стоит напротив и ему предстоит стать свидетелем столь неслыханного зрелища.
– Что же это за религия такая?
– Мы – строго авторизованные ервиане, – пояснил Артур и звучно высморкался. – А ты вроде не молишься… – заметил он. – Неужели у тебя нет своего бога?
– Конечно есть, – неуверенно произнес Теппик, – можешь не сомневаться.
– Ты не очень-то стремишься с ним поговорить.
– Не могу, – покачал головой Теппик, – здесь не могу. Видишь ли, он меня не услышит.
– Мой бог слышит меня везде! – с жаром ответил Артур.
– А вот мой – вряд ли, даже если и нахожусь с ним в одной комнате, – сказал Теппик. – Мученье, да и только.
– Ты случайно не оффлианин? – спросил Артур.
Оффлер был безухим Богом-Крокодилом.
– Нет.
– Так какому же богу ты тогда поклоняешься?
– Не то чтобы поклоняюсь… – протянул Теппик, испытывая некоторую неловкость. – «Поклоняюсь» не то слово. Если уж об этом зашла речь, бог приходится мне отцом.
Веки Артура, обведенные розовой каемкой, широко раскрылись.
– Выходит, ты – Сын Божий? – прошептал он.
– Там, откуда я родом, божественность входит в непременные атрибуты царя, – торопливо разъяснил Теппик. – Дел у него не слишком-то много. Жрецы – вот кто правит страной. А царь только следит за тем, чтобы река каждый год вовремя разливалась, и прислуживает Великой Небесной Корове. Точнее прислуживал…
– Великой…
– Ну да, моей матери то есть, – пояснил Теппик. – Все это довольно сложно.
– А он карает людей?
– Не знаю. Он никогда не говорил.
Артур потянулся к изголовью кровати. Козел, пользуясь всеобщим смятением, перегрыз веревку и рысцой выбежал в приоткрытую дверь, давая громогласные обещания отныне и навсегда порвать со всеми религиозными культами.
– Меня ждут страшные неприятности, – поделился Артур. – Ты не мог бы попросить отца объяснить Великому Ервю, как все произошло?
– Пожалуй, он сможет, – с сомнением в голосе произнес Теппик. – Так или иначе, я все равно собирался завтра писать домой.
– Великого Ервя чаще всего можно найти в одной из Нижних Преисподних, – сказал Артур, – оттуда он следит за всем, что мы делаем. По крайней мере, за всем, что делаю я. Теперь из его почитателей мы с мамой остались одни, и хлопот у него не слишком много.
– Да, да, я обязательно напишу отцу.
– Как думаешь, Великий Ервь придет сегодня ночью?
– Вряд ли. Я попрошу отца, чтобы он ему все объяснил.
В другом конце спальни Чиддер, упершись коленом в спину Сыроправа, методично бил его лбом о стену.
– Повтори еще раз, – командовал он. – «Нет ничего дурного в том…»
– «Нет ничего дурного в том, чтобы мальчик как настоящий мужчина…» Будь ты проклят, Чиддер…
– Не слышу, Сыроправ, – заявил Чиддер.
– «…как настоящий мужчина молился в присутствии других мальчиков». Сволочь ты!
– Вот так-то лучше. И запомни это хорошенько.
Наконец погасили свет. Лежа на спине в своей кровати, Теппик размышлял о религии. Предмет, надо сказать, довольно запутанный.
В долине Джеля обитали собственные боги, не имеющие никакого отношения к остальному миру. Джельцы этим очень гордились. Мудрые и справедливые боги умело и дальновидно направляли жизни людей – тут сомнений быть не могло. Однако оставалось и немало загадочного.
Так, скажем, Теппик знал, что по велению его отца каждый день восходит солнце, каждый год разливается река и так далее. Это была основа основ, этим фараоны занимались со времен Куфта, и спорить тут, в общем-то, было не о чем. Одно смущало Теппика: благодаря отцу солнце поднимается только над долиной или же надо всем миром? Более резонно было предположить, что только над долиной – так легче, поскольку отец с годами не становился моложе, – но трудно было представить, что светило когда-нибудь может взойти повсюду, кроме долины. Сие приводило к удручающей мысли, что солнце все равно встанет, даже если отец позабудет ему приказать, и эта мысль весьма походила на правду. Теппик вынужден был признать, что особых хлопот с восходом нет. По крайней мере, кряхтеть от натуги отцу не приходилось. Царь всегда вставал прямо к завтраку. Вслед за ним появлялось и солнце.
Теппик уснул не сразу. Вопреки уверениям Чиддера, постель была слишком мягкой, воздух в спальне слишком холодным, но хуже всего было то, что небо за высокими окнами было черным-черно. Дома, по крайней мере, в нем полыхали зарницы над некрополем – их безмолвное, жутковатое пламя было привычным и успокаивающим, словно говорило: предки с небес взирают на долину и ее жителей. Теппик не любил темноты… На следующую ночь мальчик из дальнего приморского королевства робко пытался запихнуть своего соседа в плетеную корзину, которую сделал на уроке труда, и поджечь, а еще через день Сноксолл, чья кровать стояла у самых дверей, выходец из какой-то маленькой, затерянной в лесах страны, вымазался зеленой краской и попытался найти добровольцев, которые разрешили бы обмотать свои кишки вокруг дерева. В четверг разыгралось небольшое сражение между теми, кто поклонялся Богине-Матери в образе Луны, и теми, кто боготворил ее в виде толстой бабищи с преогромными ягодицами. Тогда-то и вмешались учителя, которые объяснили, что, поскольку религия – дело тонкое, не следует воспринимать ее слишком всерьез.
В глубине души Теппик подозревал, что пунктуальность – это обязательная черта всякого приличного человека. Но Мерисет наверняка окажется в башне раньше его. А ведь Теппик двигался по прямой. Чтобы старикан опередил его? Невозможно! «Лучше-ка вспомни, что и у моста через аллею он тоже не мог оказаться первым… Наверное, Мерисет убрал мост еще до того, как встретиться со мной, а потом, пока я карабкался по стене, поднялся на крышу…» – рассуждал Теппик, сам не веря ни единому слову из своих рассуждений.