– А я вот пельмени в кипяток побросаю, – встрепенулась мать, поняв его замечание как команду.
– Шведы имеют знать: работа – это хорошо. Честный – это хорошо. Мы есть лютеране.
– У них и у фиников бабы в рясе! – сообщила Вика Горяеву.
– Швеция имеет половина парламент женщины, – добавил Свен. – Америка не имеет столько женщина в парламент!
– И тебе это нравится? – спросил Горяев. – Нравится, когда твоя баба зарабатывает больше тебя?
– Это есть равный возможности, – напомнил Свен. – Наш закон имеет отпуск для отец, когда есть новый ребёнка. Один месяц. Это есть хорошо для отец и ребёнка. Я был с дочка один месяц. Я был с сын один месяц.
Признание подсветило Свена с очень приятной стороны, и Вале показалось, что Горяев проиграл этот сэт.
– Кстати, о детях. Говорят, Карлсон, который живёт на крыше, – совершенно отвратительное существо, – ушёл от темы Виктор.
– Карлсона сделала симпатичным переводчица Лилианна Лунгина, – пояснила Юлия Измайловна.
Удивительно, что она всё знает, подумала Валя. Хотя и Виктор наверняка подготовился к встрече. Вспомнила, как звонил при ней из Белого дома секретарше:
– Завтра у меня Репейкин. Он собирает японские мечи. Найдите смешные истории про японские мечи.
– Зачем тебе мечи? – спросила Валя.
– Мечи не нужны, ласточка моя, нужны его бизнесы, а для этого надо вызывать доверие и выглядеть своим.
– А вот пельмешки! – воскликнула мать, внося на блюде гору пельменей, посыпанных укропом.
И все на некоторое время смолкли.
– Я имел удивление, что русские любить Карлсон. Они просили сувенир Карлсон. Но в Швеция сувенир Карлсон нет, – развёл руками Свен. – Он есть плохой. Он обманывает Малыш.
– А у нас-то на Черёмушкинском рынке Карлсонов как грязи, – встряла мать. – Губчатые такие внутри.
– Почему выбрал Россию? – покровительственно спросил Горяев.
– Я имел бизнес в Америка, во Франция, – пояснил Свен. – Но в Россия есть большой перспектива.
– Инвестиционного климата не боишься? – хмыкнул Горяев.
– Бизнес есть риск, – согласился Свен. – Ельцин сделал женщина лидер Центробанк. Это есть хорошо.
– Что ж хорошего? – вздрогнул Горяев. – Вся экономика остановится, о делах сроду по баням договаривались! Эта Таня Парамонова – конь с яйцами. Так нарулит, век не разгребём.
– Зачем иметь переговор в баня? В Россия нет переговорный комнат?
– В России наоборот: в переговорных секретарш щупают, а в банях дела обсуждают, – усмехнулась Валя.
– Увы, болезнь роста! Ну, всё, мои дорогие, – Горяев глянул на часы. – Пельмени гениальные, а вот сладкое без меня. Труба зовёт. Хороший у вас дом!
Валя обалдела от такого цинизма – всё посмотрел, всё прикинул, и больше ему не интересно! Горяев обменялся визитками со Свеном, поцеловал руку Юлии Измайловне, потрепал по плечу Вику, обнял ошеломлённую мать и скомандовал:
– Валюш, проводи!
Валя собиралась высказать ему всё, оставшись с глазу на глаз, но не успела. На лестничной площадке сгрёб в охапку и начал страстно целовать со словами:
– Соскучился.
– Тебя звали в гости, готовились!
– Я, если честно, сижу сейчас на совещании. Мама твоя – красавица, девчушка – прелесть. А швед? У моего соседа пёс далматинец. Чемпион чемпионович, медали больше него самого весят. И породистый, и экстерьерный, но на суку без тренера залезть не может. Так вот, вылитый твой швед, – резюмировал он.
– Не надо так ревновать! – засмеялась Валя. – Уверена, что на суку он залезает с успехом.
– К тому же он зануда и мародёр. В Россию сейчас едут или непоправимые романтики, или неизлечимые мародёры. Позвоню! – И моложаво побежал по лестнице вниз.
Гроссмейстер, подумала Валя, любуясь его спиной, всех обыграл. И вернулась к столу.
– Ваш муж имел сидеть тюрьма? – спросил Свен Юлию Измайловну.
– Да, он диссидент.
– Почему он не ехать в Европа? Русский диссидент всегда иметь на Западе хороший работа!
– Прежде он распространял самиздат и тамиздат, а после тюрьмы стал получать гранты на издание здешней газеты. По сравнению с тем, как мы жили, разбогател, – грустно заметила Юлия Измайловна.
– Кто прислать ему деньги? – уточнил Свен.
– Американские фонды. Он выдержал тюрьму, но не выдержал деньги, – презрительно улыбнулась Юлия Измайловна.
– У нас говорят, уметь обращаться с деньги тот, кто имел родиться с деньги, – согласился Свен, поняв ответ по-своему.
– Чем больше думаю, Свен, о вашей трактовке Булгакова, тем она мне милее, – вернулась к теме Юлия Измайловна, молчавшая при Горяеве. – Вы любите музыку?
– Слушаю утром опера, когда имею бриться и делать гимнастика, – кивнул Свен.