Она открыла сумочку, достала флакончик с кокаином и протянула его своей подружке.
– Вот, Метани, вдохни пару раз. Это приведет тебя в чувство.
Метани согласно закивала, пару раз шмыгнув носом.
– Ты спасаешь мне жизнь, крошка.
Тайм тоже приложилась к флакончику, потом спрятала его обратно в сумочку.
– Это действительно помогает. Даниэль взглянул на нее.
– Смотри не накачайся. В аэропорту будут репортеры и фотографы, а они церемониться не станут.
– Пошли они все к чертовой бабушке, никто не заметит никакой разницы. Я нюхаю всю жизнь, меня в другом состоянии и не видели-то никогда!
Она наклонилась к нему.
– А ты уверен, что там будет Дональд Трамп?
– Если ты на него положила глаз, то забудь об этом. У него жена чешка. Но, может быть, он устроит вечеринку в своем отеле в Атлантик-Сити.
– Обойдусь и без него и без его отеля, – огрызнулась девушка. – Я хочу, чтобы он свел меня с Майком Тайсоном.
Даниэль внимательно посмотрел на нее.
– А с чего это ты взяла, что Тайсон захочет с тобой познакомиться?
– Я слышала, что во время тренировочных сборов он слушал только мои пластинки. Может быть, Тайсон и чемпион, но я считаю, что он всего лишь молокосос-переросток.
– Никогда не думал, что ты охотишься за мужчинами.
– О, не за мужчинами, – рассмеялась она, – за мальчишками. Они пробуждают во мне материнские чувства.
– Ну, ты и стерва, – хмыкнул Даниэль.
Вдруг у него над головой раздался резкий сигнал. Он нажал кнопку и потянулся за наушниками.
– Ребята, мы подлетаем. Помните, только спокойствие!
– Мы спокойны, – ответила Тайм с улыбкой, – немного бледные, но спокойные.
Она снова достала флакон с кокаином, ущипнула за соски Метани, потом себя.
– Теперь они будут торчать, детка. На черно-белых фотографиях выглядит потрясающе.
Брэдли Шепард с трудом втиснулся в кресло за маленьким письменным столом в спальне своей жены и приложил к уху телефонную трубку. Снизу доносилась мелодия, наигрываемая оркестром, поэтому он закрыл другое ухо рукой, чтобы музыка не мешала разговору.
– Банк заявил, что он не авансирует нас больше чем на двенадцать долларов за баррель нашей сырой нефти.
Чак Смит нервничал. Он был партнером Шепарда и должен был следить за всеми мелочами.
– Они еще хотят, чтобы мы внесли шесть миллионов долларов по процентам по нашему займу, потому что у них на хвосте висят ревизоры местного и федерального надзора.
– Этот чертов мир сходит с ума, – проговорил Брэдли. – Сегодняшняя цена на нефть – временное явление. Она обязательно возрастет. Эти чертовы арабы пытаются вытеснить нас с рынка.
Чак промолчал. Брэдли продолжил:
– Мы получаем какой-нибудь доход, когда продаем по пятнадцать долларов за баррель?
– Наша себестоимость составляет примерно одиннадцать долларов сорок центов, таким образом, нам остается три доллара и шесть центов. Сто тысяч баррелей в месяц приносят нам всего триста шестьдесят тысяч долларов.
– Мы можем отгружать в десять раз больше, – заметил Брэдли.
– Конечно, можем, – отозвался Чак. – Но у нас нет на нее покупателя. Тебя слишком долго не было в Оклахоме, поэтому ты не представляешь, что здесь происходит. Все крупные корабли сели на мель, более семидесяти банков свернули свою деятельность. Во всей округе нет ни цента, даже у шейлоков.
– Все этот дьявол аятолла, – выругался Брэдли. – Я же говорил Джимми Картеру, что он нас надует. Шах, по крайней мере, был на нашей стороне. Уж он бы сумел держать ОПЕК в узде.
– Было бы лучше, если бы ты вернулся, – настаивал Чак. – Ты единственный, кто сможет удержать наше предприятие на плаву. В Оклахоме ты все еще король.
– Я и здесь сижу по уши в дерьме. Когда я возвращал швейцарцу четыреста миллионов, мне пришлось обратиться к Джарвису. Он заплатил, а теперь прижимает меня. Я еще должен восемьдесят пять миллионов в общий котел, мою долю в новом фильме и телевизионной постановке.
– У тебя на все это есть деньги?
– Ни хрена у меня нет.
– Но ты обязан заплатить?
– Да, это оговорено в контракте.
– А если ты не заплатишь?
– Они имеют право выкупить мою долю, – ответил Брэдли.
– За сколько?
– За мою половину, четыреста миллионов.
– Ты думаешь, у него найдутся такие деньги? – задал вопрос Чак.
– Да он богаче самого Господа Бога. Чак немного помолчал.
– Тогда у тебя нет выбора. Ты между молотом и наковальней.
– И не говори, – с тоской заметил Брэдли. – Дай мне немного времени, я тебе перезвоню через полчаса. Скажи им, пусть подождут.
Он закурил сигару и недовольно оглядел комнату.
Спальня жены была великолепна, так же как и весь дом. Еще бы, ведь он стоил пятнадцать миллионов долларов! Он заскрипел зубами от злости. Как же это он совершил такую глупость? Он, занимавшийся кинобизнесом!
Из гардеробной вышла Чарлина. Они женаты уже тридцать лет, а она по-прежнему самая красивая женщина в городе: сто шестьдесят семь сантиметров роста, светло-каштановые волосы, уложенные в великолепную прическу, на шее колье из изумрудов и бриллиантов, на левой руке такой же браслет и простое золотое обручальное кольцо, которое она носит со дня свадьбы, на другой руке огромный бриллиант чистой воды в двадцать пять каратов. Она внимательно посмотрела на него.
– Нам пора спускаться вниз. В гостиной уже человек сто гостей.
– А сколько будет всего? – спросил он хрипло.
– Почти пятьсот человек.
– Черт возьми!
– Что случилось? – она с тревогой вглядывалась в его лицо.
– Сколько денег у тебя припрятано на кухне?
Она сразу поняла, что он имеет в виду. Когда они только поженились и у них еще ничего не было, то откладывали деньги в коробку, которую прятали в кухне на полке за посудой.
– Почти двадцать миллионов, – тихо прошептала она. – Что, плохи дела?
– Хуже некуда, – признался он. – Все рушится. Где у тебя деньги?
– В банке «Чейз Манхэттен» в Нью-Йорке.
– Завтра мне понадобятся десять миллионов. Она не задала больше ни одного вопроса.
– Ты можешь взять все, если нужно. Он криво улыбнулся.
– Я постараюсь обойтись этим, мамуля.