— Ты на машине?
— Да. А что?
— Мы отправимся туда прямо сейчас. Найдем деньги, а потом уже ты решишь, что будешь делать дальше.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Для человека, спасающего свою жизнь, вполне.
— Вряд ли тебе позволят уйти. Твою одежду забрали? Наверняка, она же была вся в крови.
— Утром приезжала тетя Клава. Она привезла мне брюки и рубашку. Они лежат в шкафу.
— Я думала, в больницах отбирают одежду, — удивилась я.
— У обычных пациентов да. К счастью, я отношусь к другой категории. Знаешь поговорку: кто платит, тот и заказывает музыку.
Я помогла Антону одеться — рукава рубашки с трудом налезли на повязки. Потом мы вышли в коридор. Вопреки моим опасениям, никто нас не остановил, все были слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание. Пару минут спустя мы уже сидели в машине.
— Доедешь до кольцевой, свернешь налево и выедешь на Варшавское шоссе. Я буду указывать дорогу, — сказал Антон.
* * *— Я все время хотела спросить: почему у вас не было охраны?
— Макс почти не бывал в Нижних Бодунах. У нас работали посменно два охранника, но неделю назад брат уволил их, придравшись к тому, что во время дежурства они выпили пару банок пива. Тогда же он начал устанавливать новую систему безопасности, в частности менял камеры слежения. В ночь его смерти работы еще не были закончены, и камеры ничего не записали — они не были подключены.
— Все выглядит так, словно он подготавливал почву для имитации собственной смерти.
— И кто-то этим воспользовался. Если честно, даже имплантант в челюсти трупа не убеждает меня, что погиб именно Антон.
— Похоже, ты испытываешь по отношению к брату нечто вроде священного ужаса. Любой человек рано или поздно допускает ошибку. Невозможно все предвидеть и рассчитать.
— Ты не знаешь Макса так хорошо, как я. Он ошибок не допускает. Вот здесь сверни налево.
Антон указывал дорогу с такой уверенностью, словно он уже бывал здесь раньше. Мы сворачивали на какие-то проселки, машина козлом скакала по лужам и ухабам, мелькали деревья, поля, черные покосившиеся избы, типичные для русской глубинки.
— Приехали.
Дом, у которого Антон велел мне затормозить, стоял на отшибе. Деревня, к которой он, по идее, должен был относиться, или уже вымерла, или была близка к этому состоянию. Вокруг не было ни души — ни дачников, ни грибников — сказывалась удаленность от столицы.
Светояров вышел из машины, просунул руку между доскам забора и, нашарив изнутри щеколду на калитке, открыл ее. Немного повозившись, он распахнул створки ворот и велел мне загнать машину во двор — там она будет менее заметна.
Дом оказался крепким добротным пятистенком, сложенным из толстых потемневших от времени стволов, которым строители даже не потрудились придать квадратное сечение. Деревянные ставни на окнах были заколочены, в окованную железом дверь врезан какой-то хитроумный импортный замок. Он был единственным напоминанием о том, что цивилизация коснулась этого богом забытого места.
Представив, как тоскливо должно быть здесь зимой, я невольно поежилась. Мертвенное безмолвие снега, леденящая стужа, надрывное завывание ветра в черных скелетах деревьев. Иллюзия полной изоляции от мира — настоящий кошмар. Я бы в таких условиях и недели не выдержала. Не мудрено, что русский народ спокон веков отводил душу в пьянстве и драках. Загони меня на месячишко-другой в такое захолустье, может, и я бы с тоски запила горькую.
Представить энергичного и элегантного Макса в подобном месте я просто не могла. Впрочем, жить здесь он и не собирался. Для тайника, на мой взгляд, место было не лучшее, но Максиму видней, где устраивать тайники.
— Ты уверен, что твой брат именно здесь хранит деньги? — обратилась я к Антону. — Место уж больно дикое. В избу, несмотря на запоры, вполне может вломиться какой-либо бродяга, да и местные из вредности и зависти часто сжигают дома, купленные в деревнях городскими. Проще было бы закопать деньги в каком-то надежном месте.
— Мой брат никогда не следовал простыми путями.
— У тебя есть ключ от дома?
— Откуда?
— Как же мы войдем внутрь?
— Попробую взломать дверь. В сарае должны быть инструменты.
Сарай оказался заперт, но Антон несколькими ударами ноги высадил подгнившие доски двери и извлек оттуда ржавый зазубренный топор.
Попасть в дом оказалось гораздо сложнее.
Сначала Антон решил проникнуть внутрь через окно. Взломать ставни оказалось нетрудно, но тут нас поджидал сюрприз: окна были забраны металлическими решетками. Справиться с дверью тоже не удалось. Она оказалась бронированной, а чтобы высадить укрепленный металлическими штырями дверной проем, потребовалась бы бригада рабочих со специальными инструментами.
— Ничего не получится, — констатировал Антон. — Попробуем вырвать оконную решетку с помощью "фиата". У тебя найдется трос?
— Лежит в багажнике. Думаешь, получится?
— Должно получиться.
Привязав решетку к крюку под задним бампером машины, Светояров сел за руль.
Автомобиль взревел мотором и рванулся вперед. Решетка дрогнула, но устояла. Лишь на пятом рывке она с треском вылетела наружу.
— И где же тайник? — осведомилась я, оглядывая спартанскую обстановку дома.
Беленая русская печь, вытертые дорожки на полу, сколоченный из досок стол, пара обшарпанных стульев, железная кровать с провисшей сеткой.
Откинув ногой один из половиков, Антон потянул за кольцо обнаружившегося под ним люка.
— Откуда ты знаешь, что тайник в подвале?
— Ты сама упомянула, что местные часто поджигают дома чужаков. Думаешь, мой брат не предусмотрел этот вариант? Я мельком видел чертежи с проектом тайника. Не исключено, что Максим даже сейф там установил.
Антон повернул выключатель, и в подвале вспыхнула тусклая лампочка.
— Даже странно видеть здесь электричество, — сказала я. — Керосиновая лампа или чадящая лучина выглядели бы более естественно.
Подвал был завален грязными деревянными ящиками, стеклянными банками, стопками старых пожелтевших газет, грудами сгнившего картофеля и прочим мусором. Вонь стояла такая, что у меня в первый момент закружилась голова. Вспугнутые нашим появлением, по полу заметались жирные крысы.
— Самое подходящее место для сейфа с миллионом долларов, — язвительно заметила я. — Говорят, у богатеев сейчас в моде сейфы индивидуального дизайна — своеобразный аналог кастомизированных "Харлеев". Советую покопаться в останках картофеля — не исключено, что ты обнаружишь там эксклюзивный бронированный шедевр от какого-нибудь Ламборджини и Габана.
Стоя на нижней ступеньке лестницы, Антон внимательно осматривал подвал. Меньше всего я ожидала, что он воспримет мой совет серьезно, но именно так он и поступил.
Взобравшись на груду картофеля, он разбросал наваленные у стены пустые деревянные ящики, оторвал от одного из них доску и, действуя ею, как лопатой, принялся разгребать картофельные завалы.
Вонь стала совсем нестерпимой.
— Не возражаешь, если я поднимусь наверх, пока ты продолжишь свои изыскания? — осведомилась я. — А такой атмосфере я долго не продержусь.
— Подожди!
Пошарив руками по стене, Антон что-то нажал, толкнул, и часть стены, поворачиваясь, как дверь, отошла назад. Светояров шагнул в открывшийся проход. Вспыхнувший свет озарил довольно просторную комнату.
Мгновенно позабыв об отвратительном запахе, я, увязая ногами в гнилом картофеле, бросилась к тайнику.
— Ничего себе! — изумленно присвистнула я, оглядывая интерьер, ничуть не напоминающий убого-спартанское убранство избы. — Вот это размах! Вместо того, чтобы закопать под картошкой трехлитровую банку, набитую баксами, Максим решил устроить свой миллион с максимальным комфортом.
Моя шутка о сейфе эксклюзивного дизайна оказалась пророческой. Слева у стены на высоком металлическом постаменте возвышался стальной куб со стороной около восьмидесяти сантиметров.