- Налей виски. Уж это ты должен уметь...
- А как же, мэм, хозяйка, - сказал Мазур, ловко манипулируя с бутылкой, стаканами и сифоном. - Дело для моряка знакомое...
"Интересно, какого тебе рожна от меня надо? - подумал он со своей обычной в таких случаях здоровой подозрительностью. - Ладно, предположим, что девочка ты раскованная и современная, к тому же пребываешь вдали от дома, где нет нужды заботиться о репутации. Вот и решила покувыркаться на чистой простыне с первым попавшимся подходящим экземпляром. Но все равно, на кой черт тебе шофер и такелажник в одном лице, если машину ты и сама водишь прекрасно, а ничего особо тяжелого в доме пока не заметно..."
Она отпила из своего стакана, на миг опустила длинные ресницы и спросила доверительно:
- Ты знаешь, что такое - современный журналист?
- Смутно представляю, - сознался Мазур.
- Вампир, - безмятежно сказала Энджел. - Честно тебе признаюсь. Для вампира весь род людской - винный подвал. А для журналиста... В принципе, то же самое. На все и вся, что тебе только попадается в жизни, смотришь, задавая себе один-единственный вопрос: а нельзя ли из этого сделать пристойный репортаж?
- Ах, вот оно в чем дело... - удрученно сказал Мазур. - А я-то, простая австралийская душа, решил, что на тебя произвели неизгладимое впечатление моя белозубая улыбка и ясный взгляд...
- Ага, - сказала девушка. - А еще твоя свежая виза в паспорте. Здесь строго следят за здоровьем въезжающих в страну, так что, если тебе дали визу, не обнаружили никакой заразы...
- Бог мой, как ты цинична...
- Прагматична.
- Ну, тогда скидывай халат и иди сюда.
- Перебьешься, - сказала Энджел с улыбочкой. - Нет, серьезно... С тобой в джунглях не случилось, часом, чего-нибудь интересного? Заклятые клады, дожившие до наших дней динозавры, индейские людоеды...
- Увы, - сказал Мазур. - Вынужден тебя разочаровать. Мне и в самом деле подвернулись субъекты, у которых была абсолютно достоверная карта, совершенно точно указавшая место, где во время Кортеса индейцы закопали золото... (Энджел сделала презрительную гримаску). Ага, вот именно. Я как-никак повидал мир и в людях разбираюсь... Нет, они вовсе не пытались меня охмурить - с меня нечего взять. Они сами искренне верили, что карта, которую им какой-то прохвост впарил в столице - настоящая и доподлинная. Но я быстро понял, что к чему, махнул рукой и вернулся. Пусть себе ищут - дай бог, вернутся живыми...
- Действительно, ничего интересного, - согласилась Энджел. - Жаль.
- Хочешь, расскажу, как я однажды видел в Желтом море морского змея?
- Не хочу, - сказала Энджел. - Во-первых, из морского змея нынче не выжмешь приличной сенсации, а, во-вторых, ты, по лицу видно, это только что выдумал...
- Ну, мне же хочется произвести на тебя впечатление, - сказал Мазур. Честное слово, ты обалденная девочка, зубы сводит...
- Спасибо за комплимент, - прищурилась она. - Особенно ценный в устах моряка, повидавшего, бьюсь об заклад, столько экзотических женщин в разных далеких портах... Интересно было, а?
- Уж это точно, - без улыбки сказал Мазур. И вспомнил самую экзотическую свою красотку - очаровательную Мэй Лань, змею подколодную, вспомнил ночную рукопашную на палубе того суденышка, когда в нем впервые вспыхнула нешуточная боязнь не одолеть... Ах, какая женщина, лютому врагу б такую...
- Вспомнил что-то интересное? - тут же прицепилась Энджел.
- Да нет, - сказал Мазур, торопливо отгоняя крайне неприятные воспоминания. - Сплошная ерунда... Ничего интересного нет в этих экзотических красотках...
- Потому, наверное, что это были сплошь проститутки?
- Ну что ты, - сказал Мазур. - Вовсе не сплошь...
Он не стал рассказывать, что во времена, казавшиеся сейчас седой древностью, у него на одном экзотическом островке была самая что ни на есть законная по тамошним порядкам жена, всецело подходившая под определение "экзотическая красотка". И с легкой грустью поймал себя на том, что никак не может вызвать в памяти лица своей недолгой благоверной, даже имя всплыло из глубин с превеликим трудом...
- Знаешь, а я пришла покаяться, - сказала Энджел вдруг.
- Ну да? - с интересом спросил Мазур. - Я, конечно, не священник, но постараюсь принять вашу исповедь, дочь моя... Вот, к примеру, сколько у вас было...
- Подожди, - прервала она. - Я серьезно. Каюсь, каюсь... Мне тут пришла в голову мысль, как тебя использовать. Убери с физиономии похотливую ухмылку, я не о том... В общем, мне не особенно нужен шофер или носильщик...
- Мне тоже это в голову пришло. Тогда? Я на что угодно готов по причине лютого безденежья, разве что в рабство на плантации не согласен...
- Успокойся, - сказала девушка. - Рабства даже здесь давно уже нет. Видишь ли, все дело в том, что мне позарез нужен... точнее говоря, нужна импозантная вывеска.
- Интересно, - сказал Мазур. - И главное непонятно пока что.
- Ничего сложного, ты быстро поймешь... Понимаешь, нравы тут специфические. Здешние мужики, все поголовно, крутые мачо - и не важно, по-настоящему, или просто полагают себя таковыми. Дело даже не в долгом владычестве хунты, а в вековых традициях. Только мужчина имеет право на серьезную профессию, а женщина, особенно молодая, на каждом углу сталкивается с тем, что к ней относятся совершенно несерьезно. Не принимают всерьез, хоть ты тресни. Меня предупреждали, но я не придала значения. Оказалось, чистая правда... Короче говоря, мне чертовски трудно работать...
- Не принимают всерьез...
- Вот именно, - сказала она сердито. - А если учесть, что вскоре предстоит очень важное интервью, на которое мой шеф возлагает большие надежды...
- Сенсация?
- Ну, как сказать... В каком-то смысле. Интервью с главарем местных повстанцев.
- Ого! - сказал Мазур. - А как тебе удалось...
- Господи, это не трудно. Эта публика спит и видит, как бы оказаться перед телекамерами - в точности как наши кинозвезды. Но когда к нему заявится не импозантный ведущий с красивой сединой, а молодая женщина...
- Не получится серьезного разговора, а? - понятливо подхватил Мазур. А значит, и хорошего репортажа...
- Правильно.
- Все равно не врубаюсь, - сказал Мазур. - При чем тут импозантная вывеска в моем лице?
- Господи, это же так просто! - с досадой сказала Энджел. - Я куплю тебе приличный костюм - тут есть местечко, где можно взять весьма неплохой за какие-то полсотни баков. Для пущей важности наденешь очки - с простыми стеклами, но в красивой оправе... Это ты будешь американским репортером, ясно? А я - не более чем скромной переводчицей. Звезда американского телеэкрана и девчонка-переводчица... Ну, сообразил наконец? Разумеется, я тебя предварительно как следует вышколю, выучишь вопросы - на случай, если он захочет говорить по-английски, он как-никак учился у нас в Штатах, чуть ли не в Принстоне... Усек?
- А это безопасно? - спросил Мазур. - Черт их знает, этих партизан. Дикий народ...
- Глупости. Партизаны во всем мире обожают журналистов. Я была и в Африке, и в Юго-Восточной Азии, везде одно и то же, а здесь, вдобавок, следует делать поправку на Латинскую Америку с ее любовью к театральным эффектам, здесь журналистов обожают в квадрате.
- А Дик?
- Дик - оператор, ему камеру держать... Ну?
- Ох, не знаю... - сказал Мазур с сомнением. - Нам что же, придется переться в джунгли?
- Зачем? Они сами предпочитают большую часть времени жить с комфортом где-нибудь в городе. Не знаю всех подробностей, но ручаться можно, что у здешнего команданте куча конспиративных квартир в той же Ла-Бьянке, где он главным образом и обитает - с кондиционером, набитым напитками холодильником и смазливыми товарищами по нелегкой борьбе женского пола. Если все будет в порядке, завтра должен объявиться связной... Говорю тебе, это абсолютно безопасно. Нас проводят на явку, поговорим и преспокойно уедем.
- Знаешь что? - фыркнул Мазур. - Это тебе обойдется в лишнюю сотню баков. Насчет вывески мы не договаривались.
- Господи! - усмехнулась Энджел. - Подумать только, что весь мир упрекает в меркантильности именно нас, американцев... не видали они австралийцев... Значит, ты не против?
- Подумать надо, - сказал Мазур, меряя ее многозначительным взглядом. - Прикинуть...