– Схожу за самопалом? – тихонько, одними губами спросил Лаврик.
– Давай, – сказал Мазур. – Самое время. Но на вид не выставляй, неизвестно еще, как обернется…
Кивнув, Лаврик исчез в трюме. Двое за кормой продолжали свою работу, справедливо рассудив, что именно так в сложившихся условиях и следует поступать.
– Что вам нужно? – крикнул Мазур, опустив бесполезную железяку, совершенно не «плясавшую» против винчестера.
– Моя твоя не понимай, большой белый парень! – крикнул негр с винчестером, захлебываясь от жизнерадостного смеха.
– А остальные – понимай? – спросил Мазур, твердо решив, что из равновесия они его не выведут.
– Ни одна моя твоя не понимай, белый человек! – на столь же ломаном английском, этаком «пиджине», крикнул один из белых.
Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что над ним издеваются самым беззастенчивым образом, валяют ваньку. Как будто житель острова, последние двести лет принадлежавшего Британской империи, тем более белый, мог лепетать по-английски столь примитивно…
Справа послышался треск мотора – показался второй катер, с двумя белыми и негром. Негр, одетый лишь в юбочку из пальмовых листьев, приплясывал на носу, размахивая тонкой жердиной, словно копьем. Один из белых, заливаясь хохотом, аккомпанировал ему, стуча кулаком по пустой жестянке из-под масла.
Второй катер остановился примерно на том же расстоянии, что и первый. Из трюма показался Лаврик, спокойно присел у борта, положив рядом сверток материи, в котором таился карабин.
– Моя зовут Большая Осьминога! – орал негр с жердью. – Моя – великий вождь этой земля, этой вода! Твоя белая морда, большой парень борода метлой, привела свою лодку прямо в святилище великого бога Мусумба! Твоя белая морда осквернять священные воды! Твоя убираться быстро-быстро, пока не гневается великий Мусумба!
И вся орава, мотаясь от хохота, заорала довольно слаженно:
– Му-сум-ба, Му-сум-ба, Му-сум-ба!
– Великий Мусумба гневаться! – орал негр в пальмовых листьях. – Твоя убираться быстро-быстро, пока не стало плохо-плохо!
Мазур исподлобья смотрел на них и молчал. Не осталось никаких сомнений, что все это – самая беззастенчивая и дешевая комедия. Никто на острове и словечком не упоминал о «священных водах», а равно и «великом Мусумбе». Никакого такого великого вождя не могло быть у этих вод и безымянного островка. Эти, в катерах, откровенно валяли дурака. Но сеть-то они бросили всерьез…
Крошка Паша шумно перевалился на палубу, за ним последовал Викинг. Мельком глянув в ту сторону, Мазур убедился, что винт свободен. За кормой плавала масса зеленоватых обрезков.
– Твоя убираться подальше от святилища великий Мусумба! – орал негр, патетически потрясая жердью. – Или будет плохо-плохо!
– Слушайте, ребята, – сказал Мазур громко и убедительно. – Объясните по-хорошему, в чем дело…
Катер справа, рокотнув мотором, сорвался с места. Белый, отбросив жестянку, достал канистру, открыл ее и, перегнувшись за борт, стал лить в волны прозрачную жидкость. Моментально донесся резкий запах бензина.
– Заводи мотор, – сквозь зубы проговорил Мазур.
Викинг кивнул и кинулся в рубку. Катер подошел еще ближе, человек на носу сосредоточенно плескал из канистры – так, что бензин попал уже не только в воду, но и на борт «Ла Тортуги».
Второй держал на виду большую зажигалку, многозначительно маяча ею перед Мазуром.
Второй катер вдруг дернулся и унесся к острову. Швырнув опорожненную канистру в воду, белый прыгнул за штурвал. Второй поднял большим пальцем крышку зажигалки, сверкнул огонек… Катер умчался – а зажигалка полетела в воду, и над ней моментально взвилось прозрачное пламя…
– Ходу! – рявкнул Мазур.
Под палубой надсадно взревел мотор. «Ла Тортуга» рванула в сторону, в лицо пахнуло жаром, но они вовремя успели, залитый бензином борт так и не вспыхнул.
– Стоп машина! – распорядился Мазур, когда они отошли на пару кабельтовых.
Оглянулся. Бензин уже догорел, море очистилось от пламени. Оба катера торчали примерно на том же месте, неизвестные хулиганы махали руками и орали все ту же ерунду про святилище и гнев Мусумбы.
Было совершенно ясно, что о нормальной работе придется забыть – по крайней мере, на сегодня.
– Курс на остров, – мрачно приказал Мазур.
Лаврик промолчал – и даже Мозговитый вопреки своему обычному занудству не стал встревать, напоминать о долге и задании Родины. Похоже, он изрядно перетрусил.
Взяв Лаврика за локоть, Мазур отвел его на нос и тихонько сказал:
– Слушай, мне поневоле лезут в голову самые идиотские мысли… Может, там на дне и в самом деле лежит какой-то золотой галеон? И мы кому-то – как кость в горле?
– Мы бы знали, – сказал Лаврик.
– Тогда как ты все это объяснишь? – Мазур показал большим пальцем за плечо, на удалявшийся безымянный остров.
– Представления не имею, – отозвался Лаврик с чуточку виноватым видом.
– Но ведь должно же быть какое-то объяснение? – сказал Мазур. – Все это ничуть не похоже на обычное хулиганство – особенно если вспомнить про ночной фейерверк. Сам видишь, работать в таких условиях невозможно. Они нам работать не дадут… Ты уж придумай что-нибудь, друг милый, это как-никак твоя прямая обязанность… Или я неправ?
Лаврик сердито поджал губы, оглянулся назад. Там уже не видно было лодок, да и зеленый островок едва виднелся над горизонтом.
– Будь уверен, придумаю, – сказал он зло. – Разберемся…
…Оказалось, что их невезение на этом не кончилось. Впрочем, очередная неприятность серьезной вовсе не выглядела. Просто-напросто кто-то нахально занял их законное место на пирсе, оплаченное на три недели вперед. В промежутке меж безымянным корабликом ловца креветок и другим таким же суденышком, принадлежавшим неведомо чем промышлявшему веселому мулату – с обеими Мазур уже свел шапочное знакомство, как и подобает коммуникабельному страннику, – в аккурат на месте «Черепахи» стояло довольно внушительное судно – шестидесятифутовая двухмачтовая шхуна, выглядевшая чересчур чистенькой для корабля-работяги. Скорее уж яхта – конечно, не миллионера, а человека среднего достатка. За кормой повис в безветрии американский звездно-полосатый штандарт, а под ним красовались старательно начищенные медные буквы «Русалка». Шхуна выглядела далеко не новой, но содержавшейся в порядке.
На пирсе стоял старенький грузовичок с броской сине-красной надписью на борту «Грузовые перевозки Робинсона», и возле него что-то делали несколько человек, но Мазур к ним особенно не приглядывался, рассерженный этаким сюрпризом. Настроение и без того было не самое благодушное, а уж теперь…
Сделав знак Викингу подойти ближе – так что борт «Черепахи» глухо ткнулся о корму пришельца, – Мазур задрал голову и крикнул неприязненно:
– Эй, там, на «Русалке»!
Довольно долго ничего не происходило, потом на корме показались двое. Жилистый седой старикан крайне походил на капитана этой посудины, такой уж у него был вид, весьма даже морской, продубленный ветрами дедуля, в годах, но еще крепкий. Таких Мазур узнавал сразу, навидался.
Второй, наоборот, как две капли воды походил на классическую сухопутную крысу – низенький, вертлявый, лысоватый, совершенно не загоревший, с цветным платком на шее. Было в нем что-то от мелкого букмекера на скачках, а то и примитивного мошенника из портового кабака, готового по дешевке всучить то ли акции несуществующих золотых рудников, то ли карты морских кладов. Мазур немало помотался по свету и с подобной разновидностью хомосапиенса был прекрасно знаком. Лысоватый категорически не гармонировал со шхуной – в противоположность седому.
Однако именно он и отозвался первым:
– Эй, какие проблемы? Мы ничего не покупаем, парень, плыви себе дальше!
Пребывая отнюдь не в самом благодушном настроении и вовсе не лучась любовью к человечеству, Мазур рявкнул:
– Попридержи язык, кудрявенький! Какого черта вы вперлись на наше законное место? Чтоб тебе…
Остальное застряло у него в глотке – потому что рядом с теми двумя вдруг объявилось невероятно пленительное видение.