– Ну, а личности клиентов вы как-то фиксируете? – спросил Мазур.
– А зачем? – искренне удивился Телепузик. – У нас таких инструкций не было, к чему? Главное, как сказал Папа, чтобы она, стерва, нахлебалась полной ложкой и в три горла… При чем тут личность клиента?
– Ну, а кто крышует «Анжелику»?
– Антоха Ковбой. Только он тут не при делах, его номер десятый. Как Папа решил, так дело и движется. Хай себе крышует что «Анжелику», что «Маркизу»…
– Понятно, – сказал Мазур. – Ну что же, не буду вам более докучать, соколы, всего наилучшего…
– Всего наилучшего, Кирилл Степаныч, – отозвался Быча при почтительном молчании Телепузика. – Если что, вы только звякните…
Произнесено это было без всякого подобострастия, но с глубоко затаенной опаской – парень, несмотря на некоторую убогость лексикона и невысокое положение в системе, был все же отнюдь не дураком. Мазур оказался ему откровенно непонятен – а ко всему непонятному, тут Мазур был с молодым бандюком полностью согласен, как раз и следует относиться с долей опаски…
Катя шагала рядом, не отставая, судя по сосредоточенному личику, погруженная в деловые раздумья. Мазур сел за руль, выехал за шлагбаум и, медленно двигаясь по неширокой пустой улице, сказал почти бесстрастно:
– И думать даже не стоит, что у нее, стервы, крыша поехала от сексуальных переживаний. Будь на ее месте какая-нибудь домашняя девочка, воспитанная старомодными родителями в викторианском духе и с мужиками знакомая только теоретически, я бы еще допустил… Но тут… Я ее немного знаю. Во-первых, острейший ум, во-вторых, моралями себя не отягощала. Преспокойно ложилась под лесбиянку, когда эта лесбиянка ей была позарез нужна… А коли женщина рассматривает свою… свое… – Он фыркнул, смущенно мотнул головой. – В общем, как инструмент для решения проблем, то ее и пребывание в борделе душевного здоровья не лишит. Есть у меня версия…
– У меня тоже, – сказала Катя.
Мазур аккуратно притер машину к обочине, возле длинного ряда однообразных, зелено-ржавых гаражных дверей, достал из бар-дачка блокнот и выдрал два листочка.
– Подожди. Напиши свою версию кратенько и отдай мне, а я тебе свою напишу…
– А зачем этак-то?
– Хочу изучить способ мышления молодого поколения, – признался Мазур.
– А что, сермяга! – сказала Катя. – Мне тоже не помешает старшее поколение изучению подвергнуть…
Они обменялись сложенными вчетверо листками. Развернув полученный, пробежав взглядом аккуратную строчку, одну-единственную, Мазур громко хохотнул:
– Нет, надо же… Если привлечь флотский лексикончик, то мысли наши идут параллельными курсами, нет в данном вопросе разногласий меж поколениями, даже текстуально совпадает…
Он прочел вслух Катину фразу, дословно повторявшую то, что написал он сам:
– «У нее есть кто-то на стороне»…
– Это единственное объяснение, если отсечь нимфоманию и шизу, – сказала Катя твердо.
– Ага, – кивнул Мазур. – Так ведет себя человек, который уже на кого-то крепко надеется – и гораздо сильнее, чем на нас, столь неожиданно свалившихся на голову. Кто-то, кому она верит. В конце концов, у нее остались немаленькие денежки в заначке, остались связи, сообщники по налаженным бизнесам… Черт, быть может, она с нашим неизвестным убивцем была связана напрямую, сама, а не через Хлынова… Какую они там цифирку называли? Мужиков сорок ее уже попользовало? Это означает сорок контактов с посторонними.
– И еще, – добавила Катя нерешительно. – Ее, вполне возможно, и не обыскивали, когда загнали трудиться на бордельной ниве, – к чему, собственно? Нынешние мобильники бывают и очень махонькие… Вот только кто?
– Аллах его ведает, – честно признался Мазур. – Нам бы людей, нам бы технику… Но все равно, есть о чем доложить начальству, а это, любой военный согласится, уже кое-что. Хуже нет представать пред грозны очи начальства пустым. Правда, для меня Самарин – начальство временное…
– Зато для меня постоянное, – сказала Катя.
– Сочувствую, – кивнул Мазур. – Под его началом постоянно служить – это уж никак не медок ложкой наворачивать…
Он бросил на соседку мимолетный взгляд и побыстрее отвернулся.
– Вы ведь свою мысль не закончили, Кирилл Степанович, – преспокойно сообщила Катя. – А я ее телепатнула. «При одном-единственном исключении», а?
– Н-ну… – промямлил Мазур, не глядя на шуструю девчонку.
– Я правильно угадала?
– Н-ну, около того…
– Я с ним не сплю, – безмятежно сказала Катя. – Коли уж вы его сто лет знаете, то согласитесь: будь все наоборот, он и любовнице бы спуску не дал, если бы она от него зависела по службе…
– Уж это точно, – с чувством сказал Мазур. – Хлебнул я от него пару раз горюшка, но тем не менее уважаю за некоторые черты характера… Если уж у нас пошел столь фривольный разговор, милая моя радистка Кэт, то интересно бы знать: а не пытался ли…
– А вот этого я вам не скажу. Терпеть не могу сплетничать о начальстве. Есть в этом что-то лакейское, вам не кажется?
– Пожалуй… – сказал Мазур, откровенно ее разглядывая.
– А вам ведь интересно…
– Н-ну…
– И более того, – сказала Катя, улыбаясь той мимолетной, легкой, ведьминской улыбочкой, которую женщины, ей-же-ей, осваивают еще в колыбели. – Вы не просто обывательский интерес тешите, вы еще и цепочку выстраиваете, а? На косвенных прокачиваете, не свободна ли я. Вы правда хотите со мной переспать?
Мысленно произнеся про себя несколько энергичных слов, Мазур усмехнулся:
– А если я цинично кивну?
– Бога ради, что тут такого? – пожала плечиками Катя. – У меня с месяц никого не было, под мужика хочется так, что зубы ноют… Ну что, киваете?
– М-да, – сказал Мазур. – Однако ж, молодое поколение…
– А что, лет двадцать назад вам девушки исключительно поцелуи в щечку позволяли?
– Ну, я бы не сказал…
– Вот видите. – На ее губах вновь появилась неуловимая ведьминская улыбочка. – Кирилл Степанович, есть аспекты, которые легко просчитать. Весь Балтфлот знает, что славный адмирал Мазур западает на натуральных блондинок, спасу нет. Правда, локоны у них обычно длиннее. – Она мимолетно коснулась кончиками пальцев своих светлых волос, постриженных чуть ниже ушей. – Но это не столь уж существенно, правда?
– Не свистите, радистка Кэт, – сказал Мазур уверенно. – Так уж и весь Балтфлот… Да он в массе своей и не слыхивал про скромного и незаметного Кы Сы Мазура… Это вы сплетенку какую-то, широко известную в узких кругах, подхватили, так что не пытайтесь меня оконфузить…
– Я и не пытаюсь, – сказала Катя серьезно. – Я вас и в самом деле, простите, изучаю. Как представителя старшего поколения. Вы ведь меня тоже, да? Вот видите… Это вечный процесс, нет?
– Пожалуй, – подумав, согласился Мазур. – Я в ваши годы усиленно пытался просечь стариков, но не скажу, что достиг особенных успехов. По моему твердому убеждению, поколениям друг друга так и не понять до конца. Я до сих пор не могу проломиться во внутренний мир ребят из какого-нибудь ОСНАЗа – а они, будучи наставничками, тоже не вполне нас понимали…
– А вот интересно, как они вас наставляли?
– Согласно классикам, – сказал Мазур, чуть подумав. – Бросали нас в огонь и с бесстрастным научным любопытством смотрели, сгорим мы или нет. Ну, большей частью мы не сгорали… интересно, как это обстоит сейчас?
– Да точно так же, я думаю, – ответила Катя. – С одним существенным недостатком: у нас нет вашего размаха. Глобус скукожился… Обидно. А вы красиво увели разговор на высокие материи от моих легкомысленных реплик, Кирилл Степанович…
Мазур повернулся к ней и довольно долго смотрел в светло-карие глаза – в меру ехидные, в меру умные и, надо признать, красивые. Приятная была девочка, слов нет, но…
– Интересно, что вас от меня отвращает? – словно вновь прочитав его мысли, поинтересовалась клятая напарница. – Неужели прямота в современном стиле?