И словно этого было мало, мастер взял и заказал огромное число деревянных мечей, которыми он и дрался с тем слугой.
Когда Сайбер первый раз это увидела, она чуть не сошла с ума от злости.
Разве он не может понять, что никакой деревянный меч не заменит ему её?!
И хоть эти мечи продолжали ломаться один за другим он все равно продолжал их использовать.
На разумный же вопрос самой сабли: «Какого хрена?» Он сказал какую-то глупость на тему того, что в битве на реальных клинках он рискует убить жреца.
Сайбер прекрасно знала, что это лишь отговорка. Ну, убьет он его и что? Всего лишь найдет нового слугу, а вот игнорирование её самой нельзя было оправдать ничем.
Немного подумав, она пришла к выводу, что хозяин её всё ещё недооценивает, а та отговорка была призвана пожалеть её чувства.
Да, другие плоды были сильнее в начале, но она тоже чего-то стоит. В будущем она им всем еще покажет.
А раз так, то ей всего лишь надо привлечь внимание мастера, показав насколько же она лучше этих дурацких пародий на мечи.
И то немногое, что грело несуществующее сердце Сайбер, это то, что остатки деревянных мечей использовали как растопку для вечернего костра.
Именно поэтому Сайбер начала делать то, что хоть как-то могла сделать. Она начала пытаться упорядочить текущую в ней энергию, выстроив её хоть в какую-то систему.
Без хозяина это делать было очень тяжело. Единственное, что её еще поддерживало это решимость и надежда привлечь внимание мастера.
Возможно, благодаря стараниям Сайбер спустя месяц тренировок случился прорыв, который изменил очень многое.
Вот только ни Сайбер, ни Джек Блэк не могли и подумать, к каким последствиям это приведёт.
Андрей Князев устало сидел у костра и просматривал лист за листом, обдумывая то, что он имел на данный момент.
Четыре месяца тренировок уже почти прошли, и он должен был признать, что их эффективность начала резко снижаться.
Мужчина подозревал, что их тела просто привыкли даже к самым тяжелым нагрузкам, посчитав их неопасными для жизни, а значит, не стоящими роста.
И как бы Андрей не бился, обмануть этот чертов механизм у него больше не получалось.
Да, можно было попробовать взять перерыв, но деньги на жильё уже почти показали дно. И учитывая сколько им требовалось еды, это было и не удивительно.
А это могло значит лишь одно, скоро им придется искать другие способы стать сильнее. И было не сложно понять, какие именно.
С другой стороны, теперь, после этих тренировок они уже не были теми, кто только прибыл на Андрос.
Если изначально Де Крон дал им бронзовый ранг, то в настоящий момент они могли побороться и за стальной, что было уже серьёзным заявлением.
Князев не считал, что способен справиться с любой угрозой, что решит кинуть в него этот мир. Он все так же может умереть, как и любой обычный человек.
Но теперь он имел хотя бы хоть какие-то шансы, если не справится, то просто убежать.
Его взгляд упал на лежащую рядом саблю.
Сайбер все еще на него дулась, но Андрей знал, что вскоре ей предстоит много работы, что улучшит её настроение.
Вздохнув, он убрал книжку и начал собираться ко сну.
Сдвинув пояс, чтобы нож никуда не упирался, Князев резко застыл.
За все эти месяцы он отлично выучил тот образ, который транслировала Сайбер. Именно поэтому пришедшие к нему образы были чем угодно, но не её.
— Рада приветствовать вас хозяин, — перед ним возник склонившийся в реверансе образ милой и послушной служанки в круглых очках. — Для меня большая честь работать с таким упорным и достойным уважения человеком. Я готова приложить все усилия, чтобы то недоразумение, которые вы сейчас используете, как своё основное оружие вам больше никогда не понадобилось…
— Чё ты сейчас вякнула?!
Мужчина почувствовал, как рядом лежащая сабля и находящийся в ножнах нож начали нагреваться.
У Андрея Князева совершенно внезапно опять начала болеть голова.
Глава 4
— Кого ты недоразумением назвала?! — буквально вспыхнула в разуме Андрея Сайбер. Если раньше он её лишь слышал, то теперь в пустоте словно бы очертился образ рыжеволосой девушки, гневно потрясающей кулаками.
— О чём я и говорю, господин, — образ служанки, словно бы в невзначай, в сожалении покачал головой. — Эта пародия на клинок толком даже не понимает человеческую речь. О чем с ней можно вообще говорить? Как ей можно что-либо поручать?