— Это да, жестянки сработали отлично.
— Получается, денег у нас будет куда меньше, чем требуется. Да, этого может хватить на команду, но на всё остальное тупо не хватит. Зато горнило… Мало того, что мы сможем продать сведения о том, что именно там произошло. Так ещё и любые секреты кристаллической магии, что мы найдем, буквально нас озолотят.
— Кроме того, там мы сможем узнать о том, что произошло с друзьями нашей «Мисс тяжелая рука», — понимающе закончил Элиас. — Если фабрика до сих пор работает, значит и гномы-инженеры должно быть ещё живы.
— Обычные бойцы в любом случае будут нас лишь замедлять, если придется быстро делать ноги. Так что план простой, заходим, узнаем что произошло, утаскиваем всё, что плохо лежит и валим оттуда.
— Похоже на план, кэп.
— Каков план, капитан Блэк? — успокоившийся Норри вернулся, чтобы узнать их дальнейшие действия, и услышал конец разговора.
— Мы немного вас проведем мимо основных патрулей машин, но дальше вы дойдете сами. А пока запомните слова, которые вы должны будете передать моему первому помощнику…
Оливия раздраженно ударила кулаком по ограждению.
Как она и боялась, всё пошло не так, как они задумывали!
Когда девушка увидела пришедших бойцов, ведущих за собой кавалькаду гномов, она в начале обрадовалась, пока с упавшим сердцем не поняла, что среди них нет никого из офицеров.
К счастью, главный у выживших гном объяснил, что хотел сделать её капитан.
Узнав о планах Блэка, Оливия не знала, что делать, хвататься за голову или бросаться спасать этого безумца.
Она понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать.
Казалось бы, радуйся, если капитан, как и остальные офицеры не вернутся, то она будет единственной, кто имеет долю во владении судном.
У неё появится законно приобретенный корабль и команда, которые будут готовы выполнять её приказы. После же возвращения гномов у неё ещё и будут деньги.
Вот только самообман провалился в самом начале, толком не сработав.
Девушка не знала, когда это началось.
Возможно, когда она лежала израненная на тонущем корабле и он спас её от клинка мертвого офицера Восставшего? Или это произошло раньше, когда она почему-то предпочла уйти от Роя и перейти к нему в команду?
Было ли это тогда, когда она начала пытаться понять этого человека?
А возможно, причиной была его загадочность?
Оливия была достаточно умной девушкой. Другая ни за что не смогла дослужиться до такого высокого офицерского звания на корабле её отца.
Матеус Миллион порезов сгноил бы её на должности юнги, если бы она не оправдала его ожиданий. Именно поэтому Оливии всю свою жизнь приходилось буквально рвать жилы, чтобы соответствовать той планке, которую с детства поставил перед ней отец.
Звание же офицера включало в себя не только силу, но и необходимость работать с людьми и хорошо их понимать.
Это значило, что Оливии не составило большого труда распознать в том же Рое сынка богатых родителей. Она сталкивалась с высокой аристократией даже слишком часто по её собственному ощущениям. Да, он свыкся с жизнью пирата, но старые привычки всё же иногда проскальзывали.
Может поэтому она ему и отказала? Доверять дворянам, значило добровольно подставлять руку под змеиный укус.
Элиас Бос оказался чуть сложнее, но и он был понятен. Мститель, разочаровавшийся в идеалах? Бунтарь и идеалист? Возможно всё это и немного сверху. Его постоянные шутки и глупое поведение лишь пытались скрыть ту пустоту, что он носил в своей душе изо дня в день. Когда ты шутить над своими бедами, они словно бы становятся меньше, не так ли?
Недавно присоединившийся Йелл почти не изменился с тех пор, как все они были молоды. Его жажда славы смотрелась бы мило, если бы не доходила до таких пугающих величин.
Оливия поклялась себе, что она проконтролирует гоблина, чтобы он не сделал чего-то очень глупого, что заставит его потом сожалеть.
Максимилиан Фон Рокхарт был именно тем, кем казался. Глубоко сломанным и разбитым человеком. Лишь безумец пытался бы с ним играть, не опасаясь взорвать эту бомбу с горящим запалом, однако её капитан сделал именно это, да ещё и с ошеломляющей небрежностью.
Её капитан.
Чем больше Оливия вглядывалась в него, тем сильнее чувствовала, что с ним что-то не так.
Сколько ему было? Двадцать пять? Меньше?
Вот только вел он себя как кто-то, кто был намного старше. Подобное поведение Оливия видела у некоторых ветеранов своего отца. Людей, которые видели столько всякого дерьма, что теперь их было очень сложно чем-то взволновать.