Итак, пока позволяло время, Андрей пытался припомнить хоть чтото из имевшихся ранее знаний, увы, по данному вопросу достаточно скудных. Тысяча семьсот пятый год – так называемая «война за Испанское наследство», битва за престол после безвременной кончины больного и бездетного испанского короля Карлоса Второго. Как водится – пара претендентов на освободившийся трон в лице Филиппа Бурбона и Карла Габсбурга. За Филиппом стоял Людовик Четырнадцатый, корольсолнце, стояла Франция, чрезмерное усиление которой за счет фактического присоединения Испании было невыгодно никому и в первую очередь – Англии, Голландии, Австрии, – они и образовали коалицию, и война велась с переменным успехом. Вот, в принципе, и все – да и кто из российских – и не только российских – историков сказал бы больше? Разве что университетские профессора, преподаватели с кафедр новой истории – но тех ведь раз, два и… А все остальные историки, даже остепененные, крайне специализированные вплоть до «Эволюция лошадиных подков в период ранних Каролингов» или, как у Громова, «Крестьянеотходники Тульской губернии». О войне за Испанское наследство, прямо России не касавшейся, у всех – крайне поверхностные знания, а то и вообще никаких. Даже кто такой лорд Питерборо, к стыду своему, Громов мог только догадываться, знал лишь то, что Англией к этому времени правила королева Анна, да смутно припоминал некоторых известнейших полководцев типа Евгения Савойского или Вальми.
Нет! Ну ведь угораздило же! И… как же там Влада? Она тоже здесь, в восемнадцатом веке, или все же девчонку миновала сия фантастическая участь? Вопросы, вопросы… Что в них толку сейчас? О другом пока надо думать. О другом… Выбраться для начала отсюда, а уж опосля – там видно будет.
– Эй, просыпайся, друг. Пора!
Тревожный шепот кузнеца Жауме Бальоса вовсе не разбудил Громова – молодой человек уже давно не спал, все ворочался, ждал, всматриваясь в темноту. Встав, сообщники на ощупь подобрались к двери и разом ударили в нее плечами – раздва! Не особенното и шумно получилось, лишь жалобно звякнул упавший на пол засов. Хлипенькие оказались запоры! Понятно, почему – видать, давненько здесь двери не вышибали.
– Идем!
Жауме уверенно зашагал по узкому коридору, как показалось Андрею – кудато в глубь тюрьмы, прочь от видневшихся невдалеке пляшущих желтооранжевых отблесков – похоже, там, за углом, ярко горели факелы.
С минуты на минуту Громов ожидал погони – тюремщики обязательно должны были спохватиться, явиться на шум, если, конечно, они его слышали, не спали. Тяжелое дыхание кузнеца слышалось впереди, шаги беглецов гулко отдавались под сводами, а погони чтото не было слышно – странно!
– Они дрыхнут все, – шепотом пояснил Жауме. – Ленивые кастильские свиньи. К тому же им давно не платили жалованья. На все – плевать.
Понятно! Андрей усмехнулся – раз жалованье не платят, так и в самом деле – зачем честно службу нести?
– Думаю, стражники и сами разбегутся, едва только увидят распахнутую дверь, – тихо засмеялся кузнец. – Такие уж это воины. Набрали невесть кого – заставили служить силой. Ну то нам на руку.
– Странно, что еще вся тюрьма не сбежала, – пошутил молодой человек.
Кузнец хмыкнул:
– Не сбегут – боятся. Страх – великая сила. Да и настоящих борцов в крепости нет – похватали бог знает кого: недоимщиков крестьян, цыган, бродячих акробатов. Да и они, может, бежали бы, кабы знали, что служба тут наперекосяк. Тем более – скоро тут всем не до нашего побега будет – уже третий день в море реют вымпелы английской эскадры! Скоро, скоро сядет на трон добрый король Карлос, а кастильские псы пусть убираются в свой поганый Мадрид!
В последних словах Жауме сквозила самая лютая ненависть, словно кастильцы были захватчиками – да ведь и были, лет с полсотни назад подавив народное восстание, известное как «война жнецов». Насколько помнил Громов, тогда Каталония на краткий миг стала свободной страною… на краткий – но незабываемый здесь для многих – миг.
– Сюда… Эй!
Задумавшись, Андрей едва не пропустил поворот – черный лаз, ведущий кудато наверх, на крепостные стены. Резко потянуло ночной свежестью, неожиданный порыв ветра растрепал волосы беглецов, выбравшихся на открытую галерею. В усыпанном желтыми звездами небе ярко сияла луна, и высокие зубчатые башни отбрасывали качающиеся призрачные тени. Путь неожиданно преградила решетка, на вид – весьма прочная…
– Пройдеом! – обернувшись, успокоил кузнец. – Эту решетку я ковал. И замок тоже я ставил.
Он протянул руку, чтото звякнуло, заскрипело, и решетка покорно сдвинулась в сторону.
– Проходи! – галантно предложил Жауме. – Увы, главные ворота охраняются гораздо лучше, чем узники, – из крепости мы не выйдем.
– Не выйдем? – Громов с удивлением посмотрел на своего сообщника. – Зачем же тогда было бежать?
– Укроемся в верхнем саду, на время, – шепотом пояснил кузнец. – Думаю, нам недолго придется ждать.
– Ждать? Чего?
– Увидишь. А сейчас – идем, и быстрее: скоро рассвет.
И в самом деле, на востоке, за цепью невысоких гор, уже сверкали алым зарницы, и первые солнечные лучи готовились озарить своим светом покрытые густыми кустами вершины.
Верхний сад занимал почти весь двор крепости, ту ее часть, что выходила к морю. Вдоль всей стены, уставившись жерлами в сторону гавани, грозно торчали пушки, в числе которых – огромные девяностошестифунтовые орудия, способные превратить в щепки любой вражеский корабль, рискнувший зайти в порт Барселоны. Кроме этих монстров, числом около дюжины, еще имелись стволы калибром поменьше – двадцатичетырех и даже двенадцатифунтовые, эти были установлены на деревянных лафетах с небольшими колесиками, принайтованные к стене прочными канатами, подобно тому, как делается на военных судах. При нужде все эти пушки можно было перекатить к противоположной стене и обстреливать город.
– Нам сюда, друг Андреас!
Сообщник кивнул на помост, маячивший за деревьями и украшенный какимито сюрреалистическими надстройками… мачтами, что ли? Да нет! Не мачты – то были виселицы, уготованные в том числе и для двоих беглецов… если б их, конечно, поймали.
«Черт! – запоздало подумал Андрей. – А ведь Перепелку сегодня повесят».
Он совсем забыл про мальчишку и сейчас ощутил некий укол совести, ведь Жоакин оказался здесь его, Громова, волею… ну и по своей собственной просьбе, конечно… но если б не Андрей, то…
На душе почемуто заскребли кошки.
– Вот, сюда, – наклонившись, Жауме оторвал от эшафота доску. – Тут и спрячемся. Тут отсидимся.
– Хорошее место, – забираясь внутрь, одобрительно произнес Громов. – Надеюсь, никому не придет в голову сюда заглянуть.
– Не придет, – уверенно хмыкнул кузнец. – Не до того будет.
Он, верно, знал чтото такое, о чем пока не догадывался Андрей, знал, но не говорил – наверное, не считал нужным.
Начинающийся день быстро вступал в свои права: одна за другой гасли звезды, потускнела луна, и вот уже блеснул, заглянув в щель, первый луч солнца.
И тут же раздались крики, ктото забегал, заорал… чтото заскрипело…
– Они перетаскивают пушки! – Жауме неожиданно выругался. – Подлая кастильская сволочь! Этого нельзя допустить, друг, иначе погибнет много наших.
– Когокого погибнет?
– Потом объясню, – кузнец сплюнул и, подняв глаза, спросил: – Ты со мной?
Громов улыбнулся:
– Конечно!
– Тогда знай, что тебя могут убить.
– Меня… нас могли и повесить. Смерть от пули или меча лучше, чем от веревки.
– Клянусь святой Эулалией, ты сейчас славно сказал!
Засмеявшись, каталонец припал глазами к щели, то же самое поспешно проделал и Андрей, увидев, как около пушек суетились солдаты, одетые кто во что горазд и таким же образом вооруженные – у когото имелся палаш, ктото, припав к тяжелому лафету, бросил на землю пику, ктото прислонил к дереву тяжелый мушкет, у большинства же, похоже, никакого огнестрельного оружия не имелось, впрочем, для обороны вполне хватало и пушек.