Правда, король сильно поднял жалованье военным: в основном жандармам и коннополицейской страже – все за счет новых поборов, конечно, тяжесть которых легла исключительно на плечи простого народа, хотя корольсолнце и декларировал, что будут платить все!
Какоголибо авторитета подобными действиями все больше впадавший в маразм монарх не добился: несмотря на повышение жалованья, жандармы и военные его презирали, как презирают любого слабого, обожающего только болтать, тирана, с претензиями на абсолютную власть, народ же своего короля открыто ненавидел и уже больше не боялся, ибо как можно бояться того, кто стал так смешон, про кого на всех углах пели веселые песни?
Но все же, все же, до тысяча семьсот восемьдесят девятого революционного года было еще далеко, и все както приспособились, жили, помаленьку воруя где только можно и по привычке поругивая свою бестолковую власть. Этакое серенькое вонючее болото, можно сказать – «стабильность», а можно – «застой», когда никакие проблемы не решаются никак, лишь забалтываются, копятся годами, десятилетиями, а потом – каак рванет!!! И вот вам, пожалуйста – якобинцы, «враги народа», Робеспьер с гильотиной и революционными трибуналами.
Но это – когда еще. А пока – все хорошо, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо! Спокойно – главное. Правда здесь, вот здесь, в Онфлере, не очень – богатства жителей городка вызывали сильную зависть у англичан, но, опасаясь сильной французской армии и целого полка местной коннополицейской стражи, высаживать десант английские рейдеры не рисковали, ограничиваясь тупой бомбардировкой города и ультиматумами, без всяких политических пошлостей предлагавшими горожанам простонапросто откупиться.
Вот за это Громов англичан уважал – по крайней мере – честно! И был у британских каперов как бельмо на глазу со своим сорокапушечным «Красным Бароном», надежно защищавшим город до подхода подкрепления из Гавра. Такую уж роль отвел ему старый приятель Антуан, воспринятый «высоким» онфлерским обществом с большим почтением и честью. Маркиз Антуан МариЖан де Флери де СентОбан – так теперь именовался бывший пиратский шкипер, с удовлетворением – и некоторой толикой удивления – обнаруживший полное отсутствие своих давних врагов по всей Нижней Нормандии, от Шербура, Авранша, СенЛо и до Пэйд'Ож включительно. Все его враги давно перебрались в Париж, точнее сказать в – Версаль, куда маркиз де СентОбан тотчас же и отправился, заручившись письмами от всего местного истеблишмента. Он был здесь свой, и многие кое в чем на него надеялись. Как заметила одна не первой молодости дама: «Антуан уехал в Америку юношей, а вернулся настоящим рыцарем, шевалье!»
Пристроить – если в данном случае будет уместно столь одиозное слово – Громова на приличную его капитанскому званию должность для маркиза, как он и обещал ранее, не составило совершенно никакого труда, как сильно подозревал Андрей – потому что никто из местных дворян не горел особым желанием возглавить военноморскую оборону города, флот которой насчитывал три шлюпа и одну старую шхуну. А тут нате вам, словно подарок с небес на головы свалился – славный капитан Андре де Тоннер с личным фрегатом! Да еще и с состоянием, непонятно как накопленным… то есть если человек из Америки прибыл богатым, так понятно – как…
Таким образом, с легкой руки своего друга, маркиза де СентОбан, кандидат исторических наук, бывший предприниматель в области логистики и транспортных перевозок, Андрей Андреевич Громов, он же – капитан Эндрю Гром, он же – шевалье де Тоннер, стал помощником губернатора Онфлера – сухонького и глуховатого старичка, барона де Риля – по военноморскому делу.
Первое, что сделал Андрей на сем поприще, это полностью освободил один шлюп от фальконетов, мушкетов и прочего, облегчив его, насколько возможно, и превратив в довольно быстрое посыльное судно, главной задачей которого было в случае опасности добраться через Сену до Гавра, за помощью.
Старичок губернатор никакой помощи не оказывал, но и в дела Громова не вмешивался – спасибо и на том. Правда, както раз все же высказался, шутливо погрозив новому заместителю пальцем:
– Не сильното надейтесь на Гавр, любезный месье Тоннер! Пока до него доберутся, пока они пришлют подкрепление… пришлют, конечно же, попробовали бы не прислать – у них там целый жандармский полк, все молодцы в красных мундирах, один к одному! – однако торопиться с этим не будут, Гавр – город молодой, нашему славному Хонфлеу – завистник и первый конкурент. Так что не оченьто на подмогу надейтесь!
Замечание было весьма существенное, несмотря на старомодную манеру губернатора произносить слова и строить фразы. Даже город он называл постарому – Хонфлеу, слово то было не французским – норвежским, ибо город когдато основали именно норвежские викинги, и приставка «флеу» произошла от норвежского – «флот» – «устье реки». Так город и назывался – Хонфлеу, – и лишь в последнюю сотню лет название постепенно офранцузилось – перестали произносить первую букву, а окончание – «флеу» переделали в понятное всем «флер» – «цветок».
Кстати, губернатор здесь почти ничем не распоряжался, лишь олицетворяя собой традиции, вся власть, как и везде в провинциях, да и в Париже тоже, принадлежала различного рода интендантам – полиции, правосудия, финансов – полномочным представителям короля, лично им назначаемым и обладавшим самыми широкими полномочиями. Прежний сюринтендант Онфлера, некий месье де Брюи, не так давно был отозван со своей должности, отозван за вопиющие злоупотребления и самое наглое воровство, причем все это, естественно, не дало бы никакого повода для отставки, если бы не могущественные враги и их интриги.
Де Брюи, по слухам, когдато был лавочником, затем разбогател на торговле лесом, получив назначение на губернаторскую должность за крупную взятку, сунутую нужным людям в Версале. Они и пролоббировали его назначение, и сам король пожаловал новоявленному губернатору дворянское звание… далеко не за просто так. Брюи – благородную приставку «де» – «из» – он получил вовсе не при рождении – был из простолюдинов, обычный пройдоханувориш, никаким уважением местных шевалье никогда не пользовавшийся… вот они и интриговали, правда, и бывший лавочник тоже поднаторел в подобных делах, быстро скушав зачинателя всех интриг – старого маркиза ЖанМари де СентОбана, вскоре скончавшегося «от огорчения». Его сын Антуан – ныне вернувшийся – тотчас же воспользовался ситуацией и, заручившись поддержкой местной аристократии, бросился со всех ног в Версаль – восстановить честное имя отца, ну и заодно… может, чего еще выгорит?
В результате всех пертурбаций высшая власть в Онфлере пока находилась в таком вот подвешенном состоянии, мягко говоря, вовсе не способствуя действенной обороне города от английских рейдеров.
Кроме зама по морским делам – шевалье де Тоннера – Громова, – поддержанного местным дворянством с подачи молодого маркиза, еще имелся заместитель, так сказать, «по сухопутью» – командир полка коннополицейской стражи барон ЖанБатист д'Эвре, высокий, всегда подтянутый, мужчина с красивым и мужественным лицом, очень похожий на молодого Жана Маре.
И был еще господин Эмиль Дюпре, хозяин приносящей весьма солидный доход лесопилки и, по совместительству, начальник местной милиции – так тогда именовалось городское ополчение, здесь, в Онфлере, насчитывающее около трехсот человек, что, в общемто, немало. Месье Дюпре к благородному сословию никакого отношения не имел, и выглядел соответствующе – невысокого роста, крепенький, с круглым крестьянским лицом и хитроватым, себе на уме, взглядом.
После обедни Громов заглянул домой – Бьянка уже ушла на рынок в компании недавно нанятой служанки – сбросил, ввиду прояснившегося неба и резкого потепления – плащ, прихватил «верного грума» Тома и, прицепив шпагу, отправился делать запланированные еще вчера визиты. Собственно говоря, нужно было навеститьто всего двоих – полковника и главного милиционера.