Начал Андрей с милиции – что было куда ближе, полк коннополицейской стражи квартировал чуть ли не за городом… впрочем, тоже не особенно далеко, – а вот месье Дюпре и его милицейская рота, как и договаривались, ожидали визита «господина капитана» на просторной площади близ приземистой, но с высокой округлою башенкой, церкви Святого Леонарда.
«Рота» – около пяти дюжин человек, вооруженных кто во что горазд и столь же разнообразно одетых – по не особото молодцеватой команде своего командира попыталась отсалютовать гостю одновременно поднятыми на плечи ружьями… Получилось плохо – некрасиво и невпопад, а несколько тщедушных пареньков с мушкетами вообще не смогли вскинуть на тощие плечи свое тяжеленное оружие.
– Здравствуйте, господа милиционеры! – вытянувшись, громко поздоровался Громов, краем глаза отметив, что провальное приветствие ополченцев не отразилось на круглом лице их командира вовсе никак.
Ни тени смущения! Словно все так и должно было быть.
– Кто уж пришел, – месье Дюпре обвел свое воинство рукою. – Кого сумели позвать. Но вы не переживайте, господин капитан, – когда надо, эти молодцы соберутся быстро.
– Надеюсь, – скептически ухмыльнулся Андрей. – Пушек у вас, я так понимаю, нет?
– Пушки у старых ворот, в бастионе, – начальник ополчения флегматично пожал плечами, словно бы речь шла не о жизненно важном деле, а о погоде или о видах на урожай. – У нас вот мушкеты. А эти мальчики – Анри, Клод, ЖанПьер и прочие – смею вас уверить – отличные стрелки.
– Хорошо, – не выдержав, скривился господин капитан. – Но по английскому десанту лучше стрелять залпами и с короткого расстояния, так что особая меткость здесь не оченьто и нужна.
– Совершенно с вами согласен, месье! – начальник милиции закивал, натянув на лицо весьма одиозную улыбку. – Это все хорошие, проверенные в деле, парни, которые, случись чего, будут защищать своих жен, матерей и детей! Они, правда, не умеют маршировать, становиться во фрунт и все такое прочее, но ведь это не главное, верно?
– Да, наверное…
Махнув рукой, Громов обескураженно поправил на голове треуголку, обшитую золотым галуном, и поспешно распрощался с ополченцами и их неотесанным командиром.
Что и сказать – то еще было воинство… Похоже, все эти зачемто оторванные от своих дел людишки ни черта не умеют, да и не стремятся уметь, так что один Бог знает, как они будут действовать в случае высадки англичан?! И как они вообще действовали? Наверняка палили куда попало, выпучив от страха глаза.
Даа… на ходу обернувшись, Андрей неожиданно подмигнул почтительно шедшему позади Тому:
– Будем надеяться, что воины коннополицейской стражи окажутся куда боеспособней! А эти, что ж… одно слово – милиция! Да и начальничек у них – тот еще тип. На редкость неприятный!
– Он чемто похож на полковника Роджерса, сэр! – улыбнулся грум.
Громов закивал:
– Ну да, ну да – одного поля ягоды.
До расположения полка коннополицейской стражи молодой человек не дошел. В гавани вдруг ударила пушка, судя по выстрелу – огромное девяностошестифунтовое орудие, установленное в небольшой крепости, прикрывавшей вход в порт со стороны моря. Зря такая пушка не вякала – подавала сигнал, услышав который, все горожане понимали – случилось нечто экстраординарное.
– Беги, позаботься о Бьянке, – озабоченно распорядился Андрей. – А я – на фрегат!
Фрегат – так теперь именовался «Красный Барон», да он им и был – грозным сорокапушечным кораблем, рейдером, способным вести бой где угодно. Экипаж – кроме тех матросов, что пришли на судне из Америки вместе с Громовым и изъявили желание остаться – был пополнен отрядом морской пехоты в количестве полторы сотни человек; по большей части – молодые новобранцы, которых еще нужно было как следует подготовить.
Юркнув в узкий проулок, Громов выбежал на набережную СенЭтьен, застроенную большими каменными домами. Напротив, через залив, отражались в воде узкие здания набережной Святой Катерины. Все эти набережные, в нынешнем своем виде обустроенные лет двадцать назад по приказу тогдашнего королевского фаворита сюринтенданта Кольбера (умного и дельного мужика с несчастливой судьбою), представляли собой изумительно красивый открыточный вид, придающий всему городку неповторимое романтическое очарование, позднее запечатленное на картинах Будена, Моне и прочих великих художников, по большей части – импрессионистов.
Впрочем, со всех ног несущегося к покачивающейся у причала разъездной шлюпке Громова сейчас не трогали никакие красоты.
«Красный Барон», повернувшись левым бортом к морю – стоял на якоре чуть в стороне от причала, где позволяла глубина.
Андрей быстро поднялся по сходням.
– Господин капитан… – бросился с докладом вахтенный.
– Сам вижу! – оборвал его капитан. – Боцман! Лейтенант! Снимаемся с якоря. Канонирам зарядить орудия. Всем – готовиться к бою. Сигнальщики – на мачты. Сигналить – «делай, как я»!
Матросы подняли якорь. Упали на бушприте паруса – блинд и бомблинд – хлопнули, поймали ветер.
– Поднять марселя! Курс – норднордост!
Пронзительно засвистела боцманская дудка.
Поднимая паруса, забегали по вантам матросы. Судно дернулось, легло на левый галс и, развернувшись, плавно пошло навстречу вражеской флотилии, состоявшей их девяти кораблей под белыми, с красными большими крестами, флагами Ее величества королевы Анны.
Позади фрегата послушно следовали все остальные суда Онфлера – три шлюпа и шхуна. Моряки прекрасно понимали своего капитана – запертый в узкой гавани флот, лишенный всякой возможности маневрирования, был бы обречен на гибель.
Английские рейдеры, при ближайшем рассмотрении, оказались вовсе не такими уж и страшными, по большей части представляя собой достаточно небольшие суда – шхуны и шлюпы. Большим был только один – с виду раза в полтора мощнее, нежели флагманский корабль капитана Тоннера.
С мощным бушпритом и тупорылой надстройкою на носу, он шел, гонимый боковым ветром… вот изменил галс…
– Самый главный наш враг, – опустив подзорную трубу, сухо заметил Громов. – Правый галс! Вы что смеетесь, Шарль?
Шарль Дюбуа – молодой, но уже достаточно опытный шкипер, сменивший на этом посту маркиза, еле сдерживал смех:
– Я, кажется, знаю это судно, месье капитан.
– Знаете?
– Это «Соверен», раньше называвшийся «Морская дева». Весьма вместительный работорговый корабль, ныне ставший фрегатом, да ему сто лет в обед… ну не сто, так уж восемьдесят – точно.
– Да уж, – Андрей задумчиво поднял подзорную трубу. – А пушекто на него наставили с избытком! Черт! А ведь он от нас отворачивает! Не решается биться.
– Зато остальные решаются, месье капитан!
– Вижу!
Здоровенный английский флагман трусливо повернул к югу, да так неловко, что ветер стал сносить его к берегу… Однако все остальные суда бесстрашно шли на французов, а некоторые уже открыли огонь из носовых пушек, не причинивших никакого вреда.
– Не стрелять! – сразу предупредил капитан. – Подпустить ближе. Мушкетеры – заряжай. Приготовиться к левому повороту… Поворот!
Хлопнул блинд. Дернулись стеньги. Взяв на рифы часть парусов, «Красный Барон» резко ухватил ветер и повернулся так быстро, что вырвавшиеся вперед вражеская шхуна и шлюп вдруг оказались прямо напротив борта фрегата.
– Огонь! – не мешкая, приказал Громов.
Корпус судна вздрогнул от выстрела двадцати пушек, большая часть которых метала солидные двадцатичетырехфунтовые ядра, удар которых на таком расстоянии вряд ли бы выдержал и фрегат, тем более – дешевый, выстроенный из сырого леса, или старый… как «Соверен».
Первый же залп «Барона Рохо» разнес шлюп и шхуну в щепки! Правда, это стало видно лишь минут через десять, когда развеялся дым… Тем временем артиллеристы перезарядили орудия.