– Сеньор лейтенант? – Андрей не успел и рта раскрыть, как бородач обратился к нему с самым радушным видом:
– Откуда вы меня знаете?
– Кто ж не знает героя крепости Монтжуик, едва не сложившего голову за Каталонию и доброго короля Карлоса?
Молодой человек закашлялся, и вовсе не от табачного дыма, просто както непривычно было чувствовать себя в роли героя, едва не погибшего за какогото там короля, без разницы – доброго или злого. Ну за Каталонию – еще куда ни шло – приятно.
– Меня зовут Ансельмо, Ансельмо Блянеш, можно просто – дядюшка Ансельмо.
– Очень приятно…
– Ваш друг уже заказал обед наверх, в апартаменты.
– Мой друг? – изумился Громов.
Кабатчик выпустил из трубки клубы белого дыма:
– Да, да – сеньор Владос. Он сказал, что вы с ним долго не виделись. Ах, как приятно наблюдать за встречей двух старых друзей! Ваш друг не велел вас беспокоить – так что, если вдруг закончится вино – спуститесь за ним сами или крикнете.
Владос! Влада? Так это и в самом деле она? Отчего же во время встречи на балу девчонка вела себя так странно? Может быть, имелись какието особые обстоятельства? Ладно, узнаем!
– Вам вот по этой лестнице, сеньор лейтенант. Прямо наверх и подымайтесь, и передайте вашему другу – вам здесь никто не будет мешать.
Заскрипели под ногами ступеньки, Громов поднялся на второй этаж и, остановившись перед единственной дверью, осторожно постучал.
– Входите, не заперто, – отозвался женский голос пофранцузски. – Рада вас видеть, сеньор Андреас.
Она сидела на кровати, Влада – красивая, изящная, синеглазая и такая желанная! Каштановые волосы ее раскинулись волнами по плечам, губы изогнулись в усмешке – как видно, для конспирации девушка явилась сюда в мужском платье, под мужским именем. Кафтан и камзол с обшитыми желтой шелковой тесьмою обшлагами небрежно валялись на стуле, стоявшем у распахнутого окна, сама же Влада… Влада?.. расположилась на ложе в белой мужской сорочке, коротких штанах – кюлотах и босиком – точнее, в светлоголубых чулках. Изящные башмаки, украшенные бантами, стояли рядом, под стулом.
– Послушай, все ж я хочу спросить тебя… – порусски начал Андрей.
– Молчи! – встав, девушка отозвалась пофранцузски и, подойдя ближе, положила гостю руки на плечи, заглядывая в глаза… а вот дотронулась рукой до мочки уха – такой знакомый жест!
– Влада!!!
Ахнув, Громов схватил девчонку в объятия, поцеловал и, подняв на руки, закружил:
– Господи! Как же я рад!
– Вот сразу так? – тихо засмеялась девушка. – Что ж, я не против…
– Да брось ты французский…
А больше Андрей не говорил ничего. Просто посадил Владу на ложе, погладил под тонкой тканью грудь… снова поцеловал в губы. Стянутая сорочка полетела в угол, за ней – и чулки, и штаны… И вся одежка – не только девушки, но и ее гостя…
– Какая ты красивая, Влада… – шептал Громов, лаская девушке грудь. – Милая моя… родная…
Поцелуй в пупок… и ниже… и снова – в грудь… и в шейку… И – в объятия, притянуть к себе, наслаждаясь, дыша, поднимаясь душой в синее каталонское небо, высоковысоко!
Какая она красивая… все! И эта упругая грудь с торчащими коричневыми сосочками – аккуратными, нежными, которые так хотелось ласкать – и молодой человек себе в этом удовольствии отнюдь не отказывал: а как изгибалась Влада! Ах, как она дышала, как вскрикивала, стонала, а в глазах стояла такая синь, в которой можно было купаться… Да что там купаться – тонуть, и Громов тонул, и хриплое дыхание его сливалось с дыханием девушки, такой изящной, стройной, желанной!
Они выдохнули одновременно, достигнув такого блаженства, которого, кажется, не достигал никто. Повернувшись на бок, Влада расслабленно прижалась к Андрею и, заглянув ему в глаза, тихо спросила:
– А теперь признавайся – за кого ты всетаки меня принял? Что эта за Влада такая? Мне интересно, да.
И снова дотронулась пальцами до мочки левого уха. Пощипала… Ах, этот жест…
Но как же тогда…
– Так ты не Влада?
– Меня зовут Бьянка, Андреас, – вздохнув, девушка чуть отодвинулась. – Извини, что, наверное, невольно обманула тебя.
– Да нет, что ты!
Внезапно устыдившись, Громов погладил Бьянку по плечу, а затем поцеловал в шею… ласково, нежно… до дрожи!
– Ты искал другую?
– Искал, – честно признался Андрей. – Искал, но так и не нашел, увы… Впрочем, может, это и к лучшему, если она там… а не здесь.
– Говоришь загадками. – Дернулись темные густые ресницы.
– Но… я вовсе не хотел тебя обидеть, – приподнявшись, искренне воскликнул молодой человек. – Все же, если обидел – извини, ладно? Ты такая красивая, нежная… Нет, право же, лучше девушки нет!
– А ты льстец, Андреас, – Бьянка наконец улыбнулась. – Впрочем, я рада, что все вот так…
– Я тоже… Хочешь, я поглажу тебе спинку?
– Ну… погладь.
Улыбнувшись, Громов осторожно перевернул девушку на живот и дал работу рукам… Бьянка тихонько застонала от удовольствия:
– Я чувствуя себя кошкой… такой маленькой кошечкой… котенком…
И вновь нахлынула страсть, накрыла обоих, словно волны близкого моря вдруг ворвались в распахнутое окно, унося любовников далеко в бушующий океан грез и желания, возвращаться откуда не хотелось бы никому.
– Ах, Андреас… Ты… ты…
– Бьянка…
Да, на этот раз в постели с Андреем была никакая не Влада, а Бьянка, каталонка Бьянка, супруга какогото плюгавого барона, от этого не менее желанная! Упругая грудь, гибкое тело, синие глаза – океаны! Красавица, фея из детских снов.
Они встретились через пару дней, уже в другом месте, а потом стали встречаться так часто, что Громов задавался вопросом – а как же он раньшето жил? Без Бьянки. Какоето восторженнощемящее чувство охватило обоих непререкаемо властно, в обход разума – может быть, это даже была любовь. Ничего подобного по отношению к Владе Андрей не испытывал, а вот с Бьянкой… молодой человек чувствовал, как пропадает, тонет в океанской пучине синих очей, и почемуто знал – то же самое ощущает и Бьянка. Одно и то же чувство согревало обоих этой промозглой и хлюпающей зимою – както раз, почти наплевав на конспирацию, влюбленные встретились в апартаментах сеньора лейтенанта. Юная баронесса явилась сюда так же, как некогда в таверну «Золотой Якорь» – в мужском платье, плаще и широкополой шляпе, надвинутой на самый лоб. Верный Жоакин проводил гостью к хозяину, сам же уселся внизу, в людской, играть в карты со слугами домовладелицы, донны Эвальдии, не так давно отъехавшей вместе с доверенными лицами на реку Льобрегат – проверить принадлежащие ей мельницы. Пользуясь временным отсутствием хозяйки, слуги позволили себе немного расслабиться – играли посреди дня в карты, да еще при этом гнусно ругались, когда проигрывали.
– Ах, Жоакин, раздери тебя дьявол, правду говорят, что у вас в Матаро одни шулеры!
– Я вовсе не из Матаро, откуда вы взяли? Проиграли? Ставьте кувшинчик вина!
– А ты не сопьешься, парень?
– Ничего, еще пару кружечек выпью. Тем более, в такуюто непогодь – сам лекарь Негредо говорит, что для здоровья – надо, ага.
– А, ну раз сам лекарь…
Под общий смех собравшейся в людской прислуги привратник Хосе Масанес – коренастый увалень с серой нечесаной шевелюрой и вечной щетиной – плеснул всем из объемистого кувшина и, искоса поглядев на Жоакина, хмыкнул:
– А тебе вот две кружки, пьяница.
– Кто бы говорил… Ой! – взгляд Перепелки вдруг упал на висевший меж окнами портрет. – Это кто это у вас? Небось, думаете, что король Карлос?