Они казались очень похожими, эти двое – Майк и Лина – оба невысокие, юркие, смуглые, оба брюнеты, только Лина, пожалуй, темнее, да и глаза – черные, а у Майка, как ни странно – светлые – зеленые… или сероголубые, как у Андрея, только без непреклонностального оттенка, скорее такие хитренькие, себе на уме. Такие глаза Громов видел в старых советских фильмах у сельских прохиндеев – колхозных лентяев конюхов или нечистых на руку счетоводов. Хотя эта парочка производила впечатление людей весьма дружелюбных, веселых и легких… Ну а как же! Нудисты ведь… натуристы. Люди непосредственные, словно дети – все хотят быть ближе к природе.
– А вы зачем в Чарлстон приехали? – присев рядом с Бьянкою на песок, поинтересовалась Лина. – У вас здесь родственники? Друзья?
– Вообщето мы не сюда ехали… – что именно говорить, Андрей соображал на ходу. – А во Флориду.
– Я так и знала, что во Флориду! – Лина хлопнула в ладоши. – Мы в прошлом году ездили, у Майка там дядя, в Орландо. А вы, верно, на побережье хотите? Дайтонбич – неплохой городок или уж дальше – в Майами.
– В Майами, верно, дорого, – засомневался Громов. – Да нам теперь везде дорого – деньгито украли.
– И много у вас было денег?
– Баксов триста.
– Ого! Порядочно! – перебив подругу, Майк задумчиво покусал губу. – И что же вы теперь думаете делать?
Андрей пожал плечами:
– Честно? Не знаю. Может быть, подработать гденибудь можно, так, без официального оформления. Я шофером могу быть или, там, грузчиком.
– Грузчиком? – Майк с завистью окинул взглядом мускулистую фигуру Громова. – Пожалуй, грузчиком ты, Эндрю, вполне сможешь. Впрочем, и насчет шофера… посмотрим, может, я тебе в чем и помогу. Но! Точно не обещаю.
Андрей едва сдержал радость – хорошо бы помог! Судя по золотой цепочке с крестиком, висевшей на смуглой шее, Майк был парнем не бедным. Еще б посмотреть на его одежду, а еще лучше – на авто…
Не закончив разговор, все пятеро вдруг разом вздрогнули! За кустами послышался какойто шум, чьито голоса, звук сирены…
– Облава! – сплюнув, испуганно воскликнул Боб. – Небось, опять какаянибудь мегера шерифу жалобу написала. Мы ведь здесь неофициально. Ну бежим, что ли? Или потом откупаться будем?
– Ну уж нет! – вскочив на ноги, Лина обвела всех неожиданно суровым взглядом. – Ничего я этим козлам платить не буду! Пусть сначала попробуют поймать.
– Так поймают… – приподняв ветку, Майк между тем уже следил за отрядом полицейских, деловито окружавших пляж. – Много их, гадов. Похоже, на этот раз не уйти. Ах, черт! Не знаю, как ты, Боб, а мы с Линой на этот раз можем штрафом и не отделаться. Посадят. Месяца на два – как минимум. Судья еще в прошлый раз пригрозил.
– Уйдем! – наблюдая за растянувших цепью полицейскими, уверенно бросил Громов. – Морем – запросто.
– Как это – морем?
– А вы что, плавать не умеете?
– Так холодрыга же!
– Ну тогда в тюрьму отправляйтесь. Бьянка, идем!
Выскочив из кустов, Андрей и баронесса быстро побежали к пляжу, где уже царила вызванная внезапным появлением представителей власти паника – ктото бегал, ктото проворно одевался, а одна рыжая девушка, хохоча, плясала, прижав к груди транзисторный, старинного вида, приемник:
– Я, ведущий программы «Песенный вечер» Лесли Донеган, от имени радиостанции «Голос Каролины» и компании «ЭнБиСи», приветствую вас, парни и девчонки, старенькой, но забористой песенкой Пэта Буна «Спиди Гонсалес»! Итак, слушаем, подпеваем, танцуем! Лалала… лалалала…
Вот под эту мелодию беглецы и вбежали в море, поднимая брызги, нырнули…
– Ой! Святая дева Гваделупская!
– Ничего, Лина! – подбодрил Громов. – Выплывем. А нука, поднажмем. Вон туда, за мыс. Кто быстрее?
– Дада, – отфыркиваясь, Майк радостно поддержал идею. – Последний ставит всем пиво, ага?
Впрочем, у некоторых все равно денег нет… Лаадно, разберемся!
Наверное, полицейские все ж таки догнали б пловцов – срезали бы по берегу, побежали бы к мысу – если б хотели, если б вплотную не занялись оставшимися на пляже нудистами.
Бросившийся было в воду Боб – а следом за ним и еще парочка смельчаков – тут же выскочили из воды, зябко обхватив руками плечи. Ктото рванул по самой кромке пляжа в порт и не прогадал – за этим тоже не гнались, видать, для «палок» вполне хватало и тех, кто остался.
– Ххуху… – выбравшись на каменистый берег, выдохнул Быстрый Гонсалес. – Думал – точно замерзну. Водато, Эндрю, как у вас, в Сибири! А с пари ты здорово придумал – я старался.
– А я – куда лучше тебя старалась! – поежившись, засмеялась Лина. – Сразу за Бьянкой приплыла… Эй! Тыто хоть не замерзла, подруга?
– Я? – девушка с улыбкой моргнула. – Ннет.
Баронессу КадафалкиПуччидо, владетельную аристократку начала восемнадцатого века, уж конечно, покоробило бы столь вольное обращение, если бы… Если бы она и оставалась аристократкой и светской дамой, а не беглой преступницей, приговоренной к сожжению на костре ведьмой, уже давно потерявшей все остатки салонной барселонской спеси. Тем более что и сложившаяся ситуация вовсе не способствовала чванливому проявлению барства: на «ты» так на «ты», чего тут, в такомто виде, скроешь?!
А у Громова так и вообще сложилось впечатление, будто он эту сладкую парочку – Майка и Лину – знает уже тыщу лет!
Андрей и продолжил прерванную появлением полиции беседу первым:
– Ну? Похоже, сбежали. Куда теперь? По городу так и пойдем?
– А что? – засмеялась Лина. – Я так бы запросто. Мужики бы все шеи свернули, верно, Бьянка?
– А? Дада. Верно.
Тут Лина не удержалась, согнулась, зашлась в хохоте:
– Не обижайся, подруга, но твой английский такой смешной! Так говорили, я както по телевизору видела, в одной старинной пьесе, где все в завитых париках, кринолинах, при шпагах.
Еще б не смешной… Громов хмыкнул, представляя, какой кажется классическая английская (или испанская – кастильская – речь) современному, не отягощенному особым образованием человеку. Все эти дурацкие – «да, это так», «нет, это не так», «соблаговолите войти» и прочее. Примерно так же – по канонам восемнадцатого века – кстати, учили иностранным языкам в советских школах… впрочем, наверное, и в российских так же учат – не далеко ушли! С точки зрения властей – все правильно: зачем честному человеку со всякими там иностранцами разговаривать? Пусть лучше стоеросовый текст зубрит – «Москва – наша любимая столица».
– Не, так не пойдем – поймают, – рассмеялся Майк. – У нас тут машина недалеко, на пустыре, брошена. Место не особото людное – проберемся.
– Ну тогда пошли! – Андрей поднялся на ноги и протянул руку Бьянке. – Чего тут сидетьто? А то чтото есть хочется… прямо переночевать негде!
Машина – шикарный ретроавтомобиль, или, скорей, репликар – спокойно дожидался своих хозяев за мусорными баками в компании двух бродячих собак и облезлой, непонятной масти кошки, флегматично поглядывавшей на псов с выкрашенной светлоголубой краской крышки бачка.
Зеленоватосерое, с плавными обводами авто – двухдверный седан – мордой напоминало Громову знаменитую «Победу» – клиновидный капот, широкие, с круглыми фарами, крылья, массивная хромированная облицовка и бампер. Сзади же машина выглядела поизящнее – шире, чем у «Победы», стекло, объемистый багажник.
– «Плимут» Спешиал Де Люкс сорок девятого года, – открывая дверцу, както слишком уж безразлично – пижон! – пояснил Майк. – Уж конечно, не «Корвет» и не «Кадиллак», но… тоже машина. И очень надежная… Слышь, ты поведи, я выпил с утра.
– Надежная, надежная, – усаживаясь за руль, поддакнула Лина, как показалось Андрею – с ехидцей. – Все такие – в такси. Ну? – запустив двигатель, девчонка обернулась назад. – Все уселись? Едем!
Выехав с пустыря, «Плимут» вывернул на шоссе и, медленно набирая скорость, покатил, рыча мощным двигателем.
– Шесть цилиндров? – с любопытством поинтересовался Громов.
– Ну да, – покивал Майк. – Шесть.
– Небось, бензина жрет, как сумасшедшая лошадь!
– Да уж немало. Да черт с ним, с бензином – мелочь.