– Плохо смотришь, – Бьянка фыркнула, подавшись вперед, словно почуявшая дичь охотница. – Не видишь, как шевельнулась ветка? А ветрато, между прочим, почти что и нет.
– Так сейчас выйдем да спросим, что ему надобно? – пожав плечами, решительно заявил молодой человек. – Заодно и дорогу узнаем…
– Стой! – баронесса быстро схватила Андрея за руку и нетерпящим возражения тоном тихо повторила: – Стой. Он следит за нами тайно, значит – боится. Ты точно его спугнешь! Убежит – не поймаем.
Громов лишь головой покачал:
– Бред какойто! И что ты предлагаешь?
– Предлагаю его сюда заманить, в хижину. А потом быстренько захлопнуть дверь и оп! – птичка в ловушке!
– Хорошо, так и сделаем, – чмокнув девушку в щеку, прошептал Андрей. – Правда, хочу заметить, что в тебе просыпаются весьма неожиданные таланты. Однако… как мы его заманим?
– А уж это предоставь мне! – азартно сверкнув глазами, Бьянка усмехнулась и потерла руки. – Как выйдем, я буду говорить, а ты во всем соглашайся и кивай. Договорились?
– Ага… А как ты думаешь, кто это?
– Не знаю. Скорее всего, какойнибудь подросток. Чегонибудь натворил, а теперь прячется.
– Да, это может быть. Вполне, – согласился Андрей. – Только не обязательно натворил, и не обязательно один – может, их двое или больше. Эти ребята просто здесь играют, как мы когдато в детстве. Где ведь только не лазили! Может, не стоит их никуда заманивать… просто поговорить?
– Хотели б поговорить – уж давно б показались бы, – резонно возразила баронесса. – Точно говорю: будешь звать – убегут. Ну пошли, чего тут сидетьто?
Щурясь от яркого, бьющего в глаза солнца, Бьянка с Андреем вышли на улицу. Сейчас, в конце октября, и здесь, в Южной Каролине, особойто жары уже, слава богу, не чувствовалось, так, градусов двадцать – двадцать два, вряд ли больше.
– Ах, милый, – девушка томно потянулась, показав пупок, и, обернувшись к Громову, громко спросила: – Так мы что, все в этой хижине так и бросим? А вдруг ктонибудь украдет?
– Так здесь нет никого, – сообразив, сымпровизировал молодой человек.
– Ты прав, милый. Да и вернемся мы быстро… через пару часов. Неет, никто на наши вещички не позарится… а тащить тяжело… Сам знаешь, что там.
– Еще бы не знать!
– Иди вперед, – обнимая Андрея, прошептала баронесса. – Да погромче шуми и на меня не оглядывайся.
– Как скажешь, милая.
Громко кашлянув, Громов зашагал к реке, продираясь сквозь кустарники, словно бульдозер. Остановился лишь за деревьями, услышав торжествующий крик Бьянки. И тут же побежал обратно.
– Попалась дичь! – кивая на припертую хворостиной дверь, гордо усмехнулась девушка. – Тут… в клетке!
– Ловко ты! – Андрей одобрительно хмыкнул. – Ну и кто там?
– А самто взгляни!
За оконцем маячила какаято жуткая рожа со сверкающими белками глаз!
– Негр! – удивился Громов. – Ну надо же.
Он подошел к окну, и негр тут же отпрянул, затаившись в глубине хижины.
– Эй, парень! – молодой человек постучал ладонью по стенке. – Ну что, может, поговорим? Клянусь, мы ничего тебе плохого не сделаем. Просто кое о чем спросим, ладно? А потом – выпустим. Богом клянусь, поговорим и отпустим, договорились?
Чернокожий торопливо кивнул:
– Я никого не убил, не гневайтесь, масса!
– А что ж тогда прячешься? Впрочем, твое дело, – Громов махнул рукой и подошел поближе к окошку. – Лучше скажи, в какой стороне дорога?
– Это вам смотря какую надобно, масса, – охотно отозвался пленник. – Если ту, что к поместью сэра Беркли, то это на той стороне, а если ту, что к Саваннереке, так это почти рядом.
– Покажешь?
– Конечно же, разрази меня гром! Я не обману, масса, не беспокойтесь, я такой же христианин, как и вы… Ой! – негр вдруг испуганно замолк и тут же поправился: – Я хотел сказать – тоже христианин.
– А зватьто тебя как?
– Татави… так покойная матушка назвала, а полковник Роджер кликал Томом. Или – Черный Том, я у него был грумом, а потом… Небось, слыхали о полковнике Роджерсе? Он – потомок одного из тех самых лордов, которым славный король Чарльз подарил все эти земли, от Вирджинии до Саванныреки.
– Аристократ, стало быть, недорезанный, – хмыкнув, пошутил Громов.
Эта шутка его, не оченьто и смешная, неожиданно оказала на запертого в хижине собеседника самое благоприятное воздействие: чернокожий взглянул на молодых людей куда более внимательно и, как вдруг показалось Андрею, с явной симпатией и надеждой.
– А вы хороший человек, масса! Видать, тоже не оченьто жалуете полковника. Да его здесь мало кто любит, все знают, что это за тип.
– А мы так, честно говоря, про такого и не слыхали, – заглянув в окошко, улыбнулась Бьянка. – Так что, выпускать тебя, черная голова?
– Хо! Не слыхали? – негр удивленно хлопнул себя по ляжкам. – Полковника Роджерса в самом Чарльз Тауне знают! Он со всеми тамошними господами в друзьях, а первый его дружок – преподобный отец Джозеф Стейнпоул, что, говорят, сжег уже немало самых гнусных ведьм!
– Сам ты – гнусная ведьма! – баронесса обиженно надула щеки и чтото бросила Громову, да тот ее не услышал…
А просто сел в траву!
Отец Джозеф Стейнпоул, один из столпов чарлзтаунского общества, был хорошо знаком и ему, и Бьянке, которую едва не сжег именно как ведьму! И было это все летом и в начале осени 1706 года. Так что же, выходит…
– Том, а год сейчас на дворе какой?
– Одна тысяча семьсот шестой от Рождества Христова, – покинув свое узилище, тут же отозвался чернокожий. – Точнее – двадцать девятое число, месяца октября. А вы что спрашиваете, проверяете – грамотный ли? Так вот – Священное Писание знаю!
Том вдруг сделал бросок в сторону, явно порываясь убежать – так и убежал бы, да вот остановился сам по себе, удивленный реакцией этих двух белых. Никто за ним не гнался!
– Ну девочка, – погладив Бьянку по волосам, тихо промолвил Андрей. – Теперь поняла, где мы?
– Поняла, чего уж, не дура, – тяжко вздохнув, девушка вдруг расправила плечи и задорно подмигнула любимому. – А я опять в своем мире, не в твоем… Что ж – зато тут все привычно. Вот только жаль, «Америкэн Бэндстед» не посмотреть.
– Да уж, – издевательски посочувствовал Громов. – Вот уж, действительно, большое несчастье!
Он, конечно, был ошарашен, и вовсе не от того, что вновь оказался в начале восемнадцатого века, а от способа, каким его и Бьянку выкинуло в эту эпоху. Именно выкинуло. Ядерным взрывом! Показалтаки Хрущев Кеннеди кузькину мать! Или… это генералы… и с той стороны, и с другой. Вполне могли, сволочи тупорылые. Что же, эти придурки все же спалили мир? Хватило ума… то есть – глупости! Ну идиоты, ну надо же… Стоп! Однако ведь Андрей точно знал, что никакой Третьей мировой войны не было! Никто ни в кого никакими ядерными ракетами не пулялся, Карибский кризис завершился вполне мирно… правда, в последний момент, а то бы… а то бы, пожалуй, рвануло!.. Как недавно, ночью – тысячи солнц! Так что же, выходит, это был какойто иной, параллельный мир? В котором таки разразилась Третья мировая… ядерная… А выходит, так! Именно поэтому, наверное, их с Бьянкой сюда и выкинуло… обратно в свой мир… то есть это, смотря для кого – свой.
Боже, боже! Бедные Майк и Лина! И Боб. И сеньора Мария со своим сынишкой.
– Так, Майк и Лина… – слово бы почувствовав чтото, тихо спросила девушка. – Мы уже можем их не искать? Они остались там, да?
– Да, – отвернувшись, промолвил Громов. – Искать их точно не нужно. А вот помолиться на всякий случай стоит! Да подумать, как нам дальше быть.
– Ничего! – обняв, юная баронесса попыталась утешить любимого. – Зато тут, у нас, все понятно и просто. Этот вот черный парень – явно беглый негр.
– А я смотрю, господа, вы и сами беглые!
Том уже раздумал бежать и, прислонившись к дереву, с интересом рассматривал белых. Насмотревшись, вежливо спросил:
– Можно я скажу, масса?
– Да говори, – отмахнулся Андрей. – И перестань называть меня масса! Мы ж тебе не хозяева.