Здоровущая орясина Сильный Кулак – сержант, как его представили – в качестве знака своей принадлежности к армии королевы Анны имел лишь оборванный по подолу камзол без рукавов, но с оловянными пуговицами, явно здоровяку маловатый, зато мушкет был в самый раз – граненый, длиной метра полтора, ствол калибром никак не менее двадцати пяти миллиметров, кремневоударный замок, удобное – отполированное от частого употребления – ложе. Эта огнестрельная штуковина весила около десяти килограмм, а ее пятидесятиграммовая пуля напрочь прошибала кирасу и проламывала самые толстые доски, правда, управляться с таким ружьем было весьма непросто, потомуто все армии постепенно перешли на облегченные – в два раза – ружья – фузеи, не требующие при стрельбе никакой поставки и, в случае рукопашного боя, оснащавшиеся острием – багинетом – или, чуть позднее – штыком, что сделало ненужными пикинеров.
Судя по крутым плечищам и «говорящему» прозвищу, этому сержанту поставка для стрельбы не требовалась, в мощных его лапах даже огромный мушкет выглядел небольшим кавалерийским карабином.
Кроме Красной Сосны и его здоровущего оглоедушки мушкетера, все остальные индейцы – смуглые молодые парни – ничего, что могло бы опознать в них английских солдат – не имели: обычные раскрашенные дикари в оленьих куртках и леггинсах, вооруженные луками, томагавками и ножами. Впрочем, у парочки имелись и ружья – как смог заметить Андрей – старинные, с фитильным замком, аркебузы. Ну а что ещето могли им продать англичане? Не пистолеты же – у всех индейцев денег на пару не хватит, пистолет в те времена – штука дорогая и ненадежная, потому и продавался всегда парой, чтоб в ближнем бою (а в дальнем от сей игрушки, естественно, никакого толку!) успеть хотя бы два выстрела сделать. Шотландцы, кстати, использовали полностью железные пистолеты – с железной рукоятью и ложем, увесистые, чтоб, в случае чего, метнуть противнику в лоб!
На протяжении всего пути – а плыли они вниз по течению гдето с полчаса – Андрей пытался завести разговор с сублейтенантом, однако тот на провокации не поддавался, сидя с гордо поднятой головой. Надо же! А ведь поначалу показался любителем поболтать и даже поддержать светскую беседу.
Примерно через полчаса на левом берегу показалось селение: пара дюжин шатров из оленьих шкур – вигвамов или типи – дикарский тотемный столб с изображением то ли ворона то ли цапли, и – напротив столба – небольшая часовенка с золоченым крестом, в чем не было ничего странного, как поведал Том, многие кусабо уже давно приняли христианство из рук священников англиканской церкви.
На реке, близ селения, имелись дощатые мостки – причал и, по всей видимости, купальня, – у которых, кроме каноэ, виднелись и куда более вместительные челны, один даже походил на шестивесельный ял, что, выбираясь из лодки, тут же отметил для себя Громов.
Нет, не ял… Шлюпка! Мачта только снята, видать, не умеют индейцы под парусом.
Особого ажиотажа появление пленников в деревне не вызвало, наверное, потому, что все ее жители были заняты делом – подростки ловили рыбу, женщины и девушки, сидя на берегу, чинно плели циновки с корзинами да валяли из глины горшки, старики присматривали за совсем уж малыми детьми, возившимися у тотема.
Миновав мостки, Красная Сосна – а по его примеру, и все остальные – перекрестился на часовню и, поклонившись тотемному столбу, направился к самому просторному вигваму, откуда ему навстречу – как и увиделито? – вышли три седовласых старца с диадемами из птичьих перьев, по всей видимости – это были вожди.
Поклонившись. Красная Сосна недолго поговорил с ним о чемто на своем языке, потом сказал «Хоп!» и, оглянувшись, махнул рукой пленным:
– Пошли. Сначала я вас допрошу, а потом решу – что делать.
– Допросит… – бедняга Том совсем спал с лица, со страхом глядя на окружавших его индейцев. – Как бы они нас не съели… эти дикари.
– Не ты ли говорил, что они людей не едят? – шепотом переспросила идущая рядом Бьянка.
– Как же не едим?! – в момент обернулся сублейтенант, повидимому, обладая весьма острым слухом. – Очень даже едим, особенно если с бобами пожарить. Особенно – черных, они ведь вкуснее белых, давно замечено.
– Что вы, что вы, сэр! – негр испуганно дернулся. – Смею вас заверить – я невкусный!
– Издеваетесь? – поймав на себе внимательный взгляд индейца, усмехнулся Андрей.
– Шучу!
Состроив презрительную гримасу, Красная Сосна подошел к стоявшему на самом краю селения шатру, и, распахнув полог, обернулся:
– Входите. Поговорим. Сначала – с тобой, черный.
Сублейтенант уселся на небольшое возвышение, по бокам которого Громов, к своему изумлению, увидел четыре двенадцатифунтовых чугунных орудия на корабельных – с небольшими колесиками – лафетах.
Откуда у этих индейцев корабельные пушки?! Вероятно, оттуда же, откуда и шлюпка.
Положив на постеленные оленьи шкуры мушкет, уселся на левую пушку здоровяк сержант с бычьей шеей и косою саженью в плечах. Кроме него, Красной Сосны и пленных больше никто в шатре не остался, впрочем, снаружи слышались приглушенные голоса.
– Итак, черный… – привстав, индеец вытянул руку и вытащил из ствола пушки свернутую в трубочку бумагу, показал ее негру. – Этим листком полковник Роджерс обещает за тебя дюжину гиней! Двенадцать полновесных золотых монет с портретом доброй королевы Анны! Это немало, так?
– Так, разрази меня гром, – переглотнув, кивнул беглый. – Только не понимаю, сэр, при чем здесь я?
– Приметы – тощий, высокий, грамотный. Любит повторять – «разрази меня гром». К тому же, – усмехнулся сублейтенант. – На твоем запястье клеймо полковника Роджерса. Так что разговора больше с тобой нет.
В отчаянье сверкнув глазами, Том опустил голову.
– Увести!
Повысив голос, индеец хлопнул в ладоши, и тотчас же появившиеся в шатре молодые воины, подхватив под руки, вывели беглого из шатра.
– А теперь – с вами! – Красная Сосна обвел пристальным взглядом оставшихся пленников. – Сдается мне, и вы гдето набедокурили, нет?
– Мы просто плыли к морю…
– Ах! – всплеснув руками, перебил сублейтенант. – Они плыли к морю, надо же! Почему ж не в Чарльз Таун? Там и море, и гавань, и корабли. А? А я вам скажу, почему вы плыли к морю по Саваннереке! Потому что там, на морском берегу, собирается всякий сброд, всякого рода разбойники, пираты… Проходимцы, которым самое место на виселице! А эта девушка…
– Это моя жена! – Андрей вскинул голову и, покосившись на сидевшего, словно изваяние, сержанта, вкрадчиво спросил: – Может, мы могли б с вами договориться, сэр? Если, конечно, ваши старейшины не будут против…
– При чем тут старейшины? – резко перебил индеец. – Вы – мои пленники, а не их! И вообще – я, офицер Ее величества королевы, в этом селении – главный!
– Кто бы спорил, – поспешно согласившись, пленник кивнул на орудие. – Это что, у вас двенадцатифунтовки в качестве мебели?
– Чточто? – тут же переспросил Красная Сосна. – Так ты что же, разбираешься в орудиях?
– Я – канонир! – гордо заявил молодой человек, вспомнив добрым словом старого артиллериста капрала Джона.
– Ну! – сублейтенант обрадованно ухмыльнулся. – Я же говорил, что ты – пират. Но…
Индеец немного потянул время, сверля Громова самым пристальным взглядом, и затем наконец закончил:
– Мне как раз нужен толковый канонир. Правда… это испанские пушки, не английские.
– Без разницы! – усмехнулся Андрей. – Калибрто я и отсюда вижу. Хотите установить их на подходе к селению?
– Нет, у реки, – Красная Сосна мотнул головой. – Там могут появиться ямаси, наши враги. Приплыть на множестве лодок и плотов. Вот мы их тогда и встретим!
– На вашем месте я бы немного переделал лафеты, – поглядывая на пушки, задумчиво протянул молодой человек. – Да, а порох, ядра? Они у вас есть?
– Порох есть, хороший, зерненый, – немедленно уверил сублейтенант. – Да достать – не проблема, лорды помогут всегда. С ядрами тоже – но они тяжелы, надо везти. У нас, правда, есть еще с полдюжины.