Доминик взяла в руки три книги, которые ей принес доктор Грэм. Две из них были английские, и она уже прочла каждую из них по три раза. Третью книгу она тогда же отложила в сторону, поскольку это были сочинения Гомера в оригинале, на греческом, этого языка Доминик не знала. Разумеется, когда-то она читала Гомера во французском переводе, поэтому содержание было ей известно. Книга была в прекрасном кожаном переплете и с золотым обрезом. Какой Итан молодец – умеет читать по-гречески, подумала Доминик.
Рассеянно открыв первую страницу, Доминик увидела аккуратную надпись, сделанную, без сомнения, женской рукой. Но предназначалась она вовсе не доктору, а капитану Гэлланту:
Моему дорогому мужу, Джуду. Посылаю тебе с любовью эту книгу, зная твое пристрастие к греческим мифам. Я молю Господа приблизить день нашей встречи, чтобы мы смогли никогда больше не разлучаться.
Любящая тебя Мэри.
Прочитав это нежное послание, Доминик почувствовала себя так, словно подслушала чужой разговор. Значит, капитан не только говорит по-французски, но и читает по-гречески. Она все чаще и чаще становилась в тупик, поскольку он никак не вписывался в ее представление о морском разбойнике. Кто же он? Что он за человек на самом деле?
Доминик была так глубоко погружена в свои мысли, что поначалу даже не услышала, какая суматоха поднялась на палубе «Вихря».
Она едва удержалась на ногах, когда корабль резко развернулся, и до нее донеслись возбужденные крики матросов. Вслед за этим прогремел пушечный залп.
Корабль подвергся нападению!
Доминик услышала, как Джуд приказал дать залп из всех орудий по французскому фрегату, который дерзко покачивался на расстоянии ближе пушечного выстрела.
– Капитан, – крикнул с мачты дозорный, – вижу второй фрегат по правому борту! Он идет на нас полным ходом!
Джуд резко развернулся и направил подзорную трубу на второй корабль.
– Черт побери, – выругался он, нервно хлопнув трубой о ладонь, и обернулся к Корнелиусу. – Можете наслать проклятие на мою голову – я проглядел второй фрегат. Он догонит нас через несколько минут.
– Что будем делать, капитан? – Первый помощник ждал распоряжений.
Джуд выхватил у рулевого штурвал и, резко развернув корабль, направил его на нос вражеского судна. Правый борт «Вихря» с силой ударился о неприятельский корпус. Затрещало расколотое в щепы дерево, послышались вопли раненых французов. «Вихрь» содрогнулся и застонал, но его обшивка выдержала удар.
Второй фрегат французов подошел на расстояние пушечного выстрела и выпустил залп, стараясь достать «Вихрь». Раздался чудовищный треск, и грот-мачта рухнула, придавив собой несколько матросов. Палуба «Вихря» огласилась воплями смертельно раненных людей.
– Заряжай! Целься! – громко скомандовал Джуд. – Приготовились! Огонь!
Доминик зажала уши, не в силах вынести оглушительного грохота орудий. Ей казалось, будто пушки не умолкают ни на секунду, и она была совершенно убеждена, что их корабль с минуты на минуту пойдет ко дну.
Внезапно она подумала о раненых: она обязана как-то помочь им. Не задумываясь о грозящей ей самой опасности, она рванула дверь каюты и взлетела по ступенькам на палубу.
Ее взору предстало ужасающее зрелище. Палуба была завалена обломками снастей, среди которых истекали кровью и умирали матросы. Потрясенная, она смотрела, как Том Битон сует в жерло пушки шомпол, другой матрос забивает туда ядро, а третий поджигает фитиль.
Доминик понятия не имела, сколько времени простояла так. Вдруг она вскрикнула, увидев, как Том рухнул на палубу, сраженный меткой пулей вражеского стрелка.
Она глянула на другое судно, на мачте которого реял французский флаг. Но никакие патриотические чувства не связывали ее с теми, кто воевал на стороне Наполеона. Для нее они были врагами и напоминанием о ненавистном полковнике Марсо.
Она услышала голос Джуда, перекрывший шум и грохот боя:
– Продолжайте палить, ребята! Не давайте им передышки!
С яростью, удивившей ее самое, Доминик бросилась вперед, подобрала шомпол Тома Битона и стала в точности повторять движения, которые, как она видела, проделывал он, пока не упал.
Она прочистила раскаленное пушечное жерло, и ошеломленные матросы, зарядив орудие, прицелились и выстрелили. Это повторялось снова и снова. Доминик машинально выполняла свою часть работы у орудия, будто для этого и родилась на свет. Ей казалось, что каждое ядро, вылетавшее из ствола пушки, было нацелено прямо в сердце полковника Марсо.
В воздухе висела пелена едкого пушечного дыма, и все выглядело так, словно «Вихрь» проигрывает сражение. Джуд понятия не имел, что Доминик присоединилась к команде, обороняющей его корабль. Капитан думал только о том, как перехитрить врага.
Его челюсти были крепко сжаты, в углах рта залегла жесткая складка, но, прикинув расстояние, разделявшее «Вихрь» и два вражеских фрегата, приближавшихся к нему с противоположных сторон, он на мгновение улыбнулся.
– Они думают, что победили нас, Корнелиус, но они только что подписали себе смертный приговор! Ну, берегитесь! – угрожающе крикнул он, глядя, как два фрегата, паля из пушек, полным ходом идут прямо на них.
Сделав стремительный маневр в подветренную сторону, «Вихрь» задрал нос вверх и, словно повинуясь неведомой силе, прыгнул вперед. Людей швырнуло на палубу и потащило на корму. Джуд пытался выровнять корабль после головокружительного рывка. Сверхчеловеческим усилием ему удалось удержать рвущийся из рук штурвал и вновь заставить судно слушаться руля.
«Вихрь» ушел из-под перекрестного огня, но грохот канонады не стих. Однако облако порохового дыма было таким густым, что Джуд не мог ничего разглядеть.
Он повернул «Вихрь» против ветра и схватил трубу, чтобы увидеть, сработал ли его план.
Дым медленно рассеялся, лицо Джуда помрачнело, но он удовлетворенно кивнул головой.
– Никогда не видел ничего подобного, капитан! – воскликнул Корнелиус, широко усмехаясь и в изумлении качая головой. – Я как увидел, что французы зажали нас между собой, посчитал нас всех уже покойниками. Черт побери, да вы выскользнули в последнюю секунду, и они завалили ядрами друг друга! Даже после нашей смерти об этом дне будут ходить легенды!
Воздух огласили победные кличи, когда матросы увидели, какая участь постигла вражеские фрегаты. Один с зияющей пробоиной на уровне ватерлинии быстро кренился на бок. Другой получил многочисленные повреждения и загорелся. Оба тонули.
Джуд наблюдал, как французы спускали на воду лодки и, прыгая за борт, дрались между собой за место в шлюпках.
– Будем стрелять, капитан, или возьмем пленных? – спросил Корнелиус.
– Прекратить огонь. Предоставим их своей судьбе. Неприятель проиграл, и незачем добавлять им страданий.
– С этих даже трофеев не возьмешь, – заметил первый помощник, наблюдая, как пылающий корабль уходит под воду.
Джуд окинул взглядом собственное судно. На палубе истекали кровью матросы, некоторые, погребенные под обломками мачты, были уже мертвы.
– Вперед, Корнелиус. Ведите нас в безопасный порт – нам надо зализывать собственные раны.
Доминик совершенно выбилась из сил, но вокруг было много раненых, которые нуждались в помощи. Не проронив ни слова, она опустилась на колени рядом с доктором Грэмом и принялась помогать ему накладывать жгут на раненую руку Тома Битона.
– Доктор, вы видели, что сделала эта маленькая мисс? – ухмыльнулся Том, превозмогая боль.
Итан взглянул на Доминик, чье лицо было черно от копоти, а одежда разодрана в клочья.
– Вы участвовали в сражении?
– И еще как участвовала, доктор, – ответил за нее Том. – Мисс Доминик была такая бесстрашная, что дала бы сто очков вперед любому мужчине, – с гордостью добавил он.