– Пусть докладывает. Я должна была увидеть тебя еще раз. Увидеть по-настоящему, а то он приурочивает каждый визит к такому времени, когда или хижина в тени, или солнце светит в глаза.
– Он злопамятный и хитрый человек.
– Намного хитрее, чем предполагает большинство людей. Мне трудно предугадать его намерения. Я даже не уверена, что мое поведение зависит от моей, а не от его воли. Иногда мне кажется, что я просто кукла, которую он дергает за веревочку, когда и как ему захочется.
Майкл скрипнул зубами.
– Я все понимаю, любимая. Если бы только я мог тебе помочь!
– Благодаря тебе у меня уже есть оружие против него. Я берегу его до поры до времени.
Слава Богу, ему удалось принести ей пользу, сделать хоть что-то достойное! И все же для него будет нелегко встретить смерть, и сожаления о годах, напрасно потраченных в поисках приключений, до последнего часа не оставят его.
– Я никогда не забуду, – начала она и вдруг замолкла. У нее запершило в горле. Наконец, откашлявшись, она продолжила: – Ты знаешь, что тебя ждет, и все же находишь силы подбадривать меня. Ты отказался от своих планов, чтобы помочь мне…
– Аннелиза, я люблю тебя, – вот почему я не мог поступить иначе. Жаль только, что мне так мало удалось. Это единственное, о чем я сожалею перед смертью. Я не стал тем человеком, который сделает твои мечты явью.
– Зато, любимый, ты подарил мне новые, лучшие мечты, и они свершились, пусть даже на короткое время.
Аннелиза попыталась просунуть руку сквозь щель в ставнях, ее длинные изящные пальцы потянулись к нему. Майкл уже приблизился к окну насколько мог, – дальше его не пускали кандалы, и все же, напрягшись, он продвинулся еще на добрых шесть дюймов. Она изо всех сил пыталась достать до него, ее плечо и щека оказались плотно прижатыми к деревянной планке, и все равно этого было недостаточно. Тогда Майкл в последнем отчаянном порыве изловчился и дотронулся до нее, так что на миг их руки сомкнулись, лаская одна другую легким воздушным прикосновением кончиков пальцев.
– Теперь я должна уходить, – прошептала Аннелиза. – И больше он не даст мне прийти сюда.
Майкл кивнул. Его лицо исказило страдание. Пусть уходит и не возвращается. Лучше знать, что она далеко, чем снова подвергаться мукам, чувствуя ее рядом и в то же время не имея возможности дотронуться до нее.
Неверными шагами Аннелиза направилась прочь от хижины, и Майкл наблюдал за ней до тех пор, пока покачивающиеся мускатные деревья не скрыли ее в тени своей зелени. Смотреть дальше не имело смысла, но он не мог оторвать взгляда от того места, где она стояла. Ему даже почудилось, что воздух там все еще находится в движении, как вдруг из-за деревьев показался Питер Хотендорф. Только тут Майкл понял, что все это время он следил за ними.
Глава 20
Аннелиза услышала за спиной решительные шаги, и внутри ее, словно предупреждая об опасности, тотчас звякнул крошечный колокольчик.
– Постой!
Она в тревоге замерла, сразу почувствовав, как учащенно забилось ее сердце.
– Питер?
Как ее муж оказался позади нее? Наверняка он наблюдал за ней все то время, пока она разговаривала с Майклом, и видел их прощальное прикосновение, доставшееся им ценой невероятных усилий, прикосновение, напомнившее ей, что ее тело еще жило, дышало, ощущало себя целостным организмом вместе с крепнувшей гордой душой.
Именно благодаря ему она поняла простую истину – невозможно жить одной внутри пустой скорлупы. Если в ее силах что-то сделать, дать ему хоть малейший шанс на спасение, ради этого она должна пойти на любые жертвы.
– Я запретил тебе разговаривать с ним. – Питер привычно ухватил ее локоть, и ей стало больно. – Ты нарушила мой приказ.
Она вырвалась, но не побежала, а осталась стоять.
– Вы не имели права так поступать с ним.
– Здесь я имею право делать все, что захочу.
– Питер, пожалуйста, не будьте так высокомерны. Я знаю, что вы совершили не меньшее преступление, чем он. Если Майкл заслуживает казни за контрабанду, то и вы должны понести равное наказание.
Хотендорф на миг замер. Затем он пристально посмотрел на нее:
– Что тебе известно?
– Все. – Аннелиза заставила себя вдохнуть поглубже, молясь в душе, чтобы не обнаружить охватившего ее безумного страха. Она никогда не представляла, что наступит такой момент в жизни, когда ей потребуется вся ее смелость. Внутренней силой она обладала всегда, а храбрости ей прибавила любовь Майкла. – У меня есть доказательства того, что контрабандный орех поставлялся с этой плантации. Я знаю людей, готовых выступить свидетелями против вас. Достаточно одного моего слова – и вы будете разоблачены.
Аннелиза ждала, что Питер ударит ее или еще как-нибудь выкажет свою ненависть. Она восстала против человека, оказавшего ей честь своим предложением, окружившего ее роскошью, и за этот проступок ей полагалось наказание. Однако реакция мужа оказалась для нее полной неожиданностью. Застывшее побелевшее лицо Хотендорфа отражало глубокое страдание. Чванливость и бахвальство, всегда сквозившие в каждом жесте этого человека, испарялись прямо у нее на глазах.
– Ты хочешь уничтожить меня. Уничтожить ради него.
– Если вы не измените своих намерений, то да. Но я надеюсь, что мы сможем прийти к соглашению.
– Ты забываешь, что находишься в тысячах миль от дома и никому нет дела до тебя. – Питер криво усмехнулся. – Никто даже не знает, жива ты или нет. Я могу убить тебя здесь прямо сейчас, и ни один человек не будет оплакивать твою смерть, так же как никто не станет обвинять меня.
– Я знаю, – согласилась Аннелиза, загораживая рукой живот. – Но я не думаю, что вы сделаете это.
Ее движение не осталось для него незамеченным.
– Черт бы тебя побрал! – прошипел Хотендорф.
– Отпустите его.
– Никогда.
– Позвольте ему уйти – и я буду честно играть роль, которую вы мне отвели. Я готова перед всем миром демонстрировать свою любовь и согласие и нарожаю вам столько наследников, сколько вам будет угодно. Остров расцветет, пышным голландским поместьям не будет числа, и на всех домах будет красоваться ваш герб – герб Хотендорфов.
– Сильно же ты любишь этого негодяя.
– Освободите его!
– Иди домой, Аннелиза.
Она вдруг снова испугалась, но уже не за себя – Питер мог в любую минуту броситься через рощу к хижине и убить совершенно беспомощного Майкла. Однако в следующий миг она поняла, что ей не стоит бояться этого, во всяком случае, сейчас.
Хотендорф с безумным видом огляделся по сторонам.
– Нет, – прошептал он, остановив взгляд на унизанных тяжелыми плодами деревьях. – Это все мое. – Резко повернувшись к морю, он повторил уже громче: – Мое, мое, мое!
Питер жадно вдыхал воздух, пропитанный мускатным ароматом. Только человек, одержимый страстью, мог с такой алчностью оберегать свои владения. Вот почему он выглядел таким опустошенным, узнав, что может стать объектом насмешек и лишиться своего состояния.
– Почему вы делали это? – несмело спросила Аннелиза. – Зачем рисковали огромным богатством ради такой небольшой прибыли?
– Вряд ли ты сможешь это понять, – рассеянно сказал Хотендорф. У него был такой отсутствующий вид, что, казалось, сейчас ей отвечал не он, а какая-то отделившаяся частица его «я». – Ты не можешь знать, что чувствует человек, когда ему постоянно указывают, что он должен делать, не представляешь, что это значит – постоянно находиться под чьим-то контролем, сознавать, что твое благосостояние зависит от безвестных, безликих людей, сидящих за океаном и управляющих тобой из конторы. А знаешь ли ты, что стоит за настоящим успехом? Все думают, что он сам свалился тебе на голову. Люди язвительно шепчутся у тебя за спиной, и их не волнует, что ты добился своего счастья потом и кровью.
– Как я понимаю вас! – Аннелиза даже вздохнула. – Во всяком случае, больше, чем вы думаете.
– Понимаешь? – Питер вдруг обрел прежнее хладнокровие и, похоже, перестал проявлять интерес к разговору. – Если бы ты понимала, то не стала бы так упорствовать. Думаешь, так просто отнять у меня все это? Так они и поверят тебе. Мало ли что болтает женщина. Сила всегда за мужчиной, Аннелиза. Мужчина должен править как король, должен сметать своих врагов и возводить новые укрепления. Никто не может уничтожить мужчину, если он сумеет избежать внутреннего разлада.