Самир снова повернулся к женщине. Он хлопнул в ладоши, и Аида, служанка его жены, вошла в помещение.
— Приготовь подслащенной воды, — сказал он. Когда женщина оставила их, повернулся к путнику.
— Вы должны постараться... надо заставить ее проглотить хоть немного, — сказал он.
Человек кивнул. Мгновение он сидел молча, затем заговорил.
— Вы, конечно, знаете, что мы евреи.
— Да.
— И вы по-прежнему хотите помочь нам?
— Все мы путники в одном и том же море, — сказал Самир. — Неужели вы отказали бы мне в помощи, если бы оказались на моем месте?
Человек покачал головой.
— Нет. Если есть на свете гуманность, как бы я мог отказать вам?
— Так оно и есть, — Самир улыбнулся и протянул руку. — Я Самир Аль Фей.
Человек принял его рукопожатие.
— Исайя Бен Эзра.
Аида вернулась с маленькой мисочкой и ложкой. Самир взял их у нее.
— Принеси чистое полотенце, — сказал он.
Получив его, он сел рядом с матрацем. Обмакнув полотенце в теплую сладкую воду, он прижал ткань к губам женщины.
— Смотрите, что я делаю, — сказал он мужчине. — Вы должны осторожно раздвигать ей губы, стараясь, чтобы вода попадала в горло. Это единственное, что может заменить внутривенное вливание глюкозы. Но только очень медленно, чтобы она не захлебнулась.
— Я понимаю, — сказал Бен Эзра.
Самир поднялся.
— Я должен побыть со своей женой.
Бен Эзра вопросительно посмотрел на него.
— Мы возвращаемся домой после хаджа в Мекку, и нас застиг здесь самум. Так же, как и вы, мы хотим, чтобы наш ребенок родился дома, но теперь этому не бывать. Он решил появиться на свет на три недели раньше. — Самир выразительно махнул рукой. — Пути Аллаха неисповедимы. Не отправься мы в Мекку, чтобы просить Его о сыне, не захоти вы, чтобы ваш ребенок родился в святой земле, мы бы тут не встретились.
— Я благодарю бога за то, что вы оказались здесь, — сказал Бен Эзра. — Да благословит он вас сыном, за которого вы молите.
— Спасибо, — ответил Самир. — И пусть Аллах охраняет вашу жену и ребенка.
Он опустил занавеску, которая разделяла помещения, а Бен Эзра повернулся к своей жене и начал выдавливать ей в рот влажную ткань.
За час до заката самум достиг апогея. За стенами шатра ветер ревел, как гром отдаленной канонады, а песок бил в стенки, как град, летящий с хмурого неба. Как раз в этот момент Набила вскрикнула от боли и страха.
— Ребенок во мне мертв. Я больше не чувствую, что он жив и шевелится.
— Т-с-с, — тихо сказал Самир. — Все в порядке.
Набила потянулась за его рукой. В голосе ее было отчаяние.
— Самир, прошу тебя. Помни о своем обещании. Дай мне умереть.
Сквозь слезы, застилающие глаза, он взглянул на нее.
— Я люблю тебя, Набила. Ты будешь жить, чтобы подарить мне сына. — Он был нежен, так нежен и осторожен, что она почти не чувствовала, как игла ищет ее вену, а ощутила только приятное чувство уходящей боли, когда морфин стал оказывать свое действие.
Самир устало разогнулся. Более двух часов он пытался стетоскопом обнаружить биение сердца ребенка, но его старания были безуспешны.
— Аида, — сказал он старой служанке. — Позови караванщика. Мне нужна его помощь, чтобы извлечь ребенка. Только заставь его тщательно вымыться перед тем, как он зайдет в шатер.
Кивнув, она испуганно покинула помещение. Самир начал торопливо раскладывать на чистом белом полотнище все необходимые ему инструменты.
Внезапно Набила дернулась, и из нее хлынула кровь. Дела были плохи — у Набилы началось кровотечение. Ее тело словно старалось вытолкнуть ребенка. Но Самир не мог нащупать его головку. Теперь он знал, в чем было дело. Послед закупорил выход из матки.
Кровавое пятно на простынях стремительно расширялось, и Самир работал как бешеный, борясь с чувством подступающего страха. Он ввел руку в ее тело и расширил шейку матки, чтобы дать выход последу. Отбросив пропитанный кровью тампон, он повернул тельце ребенка головкой вниз и извлек его наружу. Осторожно перерезав пуповину, он повернулся к Набиле. На мгновение у него прервалось дыхание, но увидев, что кровотечение прекратилось, он облегченно вздохнул. Лишь теперь он позволил себе взглянуть на ребенка.
Ребенок был девочкой, и она была мертва. Он знал это, еще не притронувшись к ней. Слезы потекли по его щекам, он повернулся и снова посмотрел на Набилу. Теперь она уже никогда не принесет ему сына. И вообще ребенка. Он понимал, что отныне она никогда не сможет забеременеть — слишком велика угроза ее жизни. Его охватило отчаяние. Может быть, она была права. Смерть была бы для нее облегчением.
— Доктор! — отбросив занавеску, Бен Эзра стоял в проеме.
Невидящими глазами он посмотрел на еврея. Он не мог вымолвить ни слова.
— Доктор, моя жена, — у Бен Эзры был испуганный голос. — Она не дышит!
Рефлекторно Самир схватил медицинскую сумку. Он снова посмотрел на Набилу. Морфин действовал отлично. Она спокойно спала. Самир быстро вышел за Бен Эзрой.
Опустившись на колени у тела неподвижной женщины, он стетоскопом стал искать ее сердце. Оно не билось. Самир быстро приготовил инъекцию адреналина и всадил шприц прямо в сердце. С силой открыв ей рот, он попытался вогнать хоть немного воздуха в ее легкие, но все было тщетно. Наконец он повернулся к мужчине.
— Простите, — сказал он.
Бен Эзра посмотрел на него.
— Она не умерла, — сказал он. — Я вижу, как шевелится ее живот.
Самир снова посмотрел на женщину. Бен Эзра был прав. Было видно, как вздымался живот женщины.
— Ребенок! — воскликнул Самир. Он открыл саквояж и вынул из него скальпель.
— Что вы делаете? — воскликнул Бен Эзра.
— Ребенок, — объяснил Самир. — Еще не поздно спасти его.
У Самира не было времени раздевать женщину. Он быстро вспорол ее одежды. Обнажился живот, напряженный до синевы, и вздутый.
— А теперь закройте глаза, — сказал Самир. — Не смотрите.
Бен Эзра сделал, как ему было сказано. Самир осторожно рассек плоть. Тонкая кожа расходилась с громким звуком, словно лопаясь. Самир вскрыл брюшную полость, и через мгновение ребенок был у него в руках. Быстро перерезав пуповину, он перевязал ее. Два легких шлепка — и здоровый вопль ребенка заполнил шатер.