— Ты никогда больше не увидишь их.
Сердце сжал резкий приступ боли.
— Что, если я откажусь? — осмелилась она спросить.
Бадр говорил с жесткой непреклонностью, которую она никогда ранее не встречала у него.
— У тебя нет выбора. По законам ислама женщину, виновную в прелюбодеянии, забивают камнями. Ты хочешь, чтобы твои дети увидели это?
— Ты не сделаешь этого! — в ужасе воскликнула она.
Он твердо посмотрел на нее.
— Сделаю.
Внезапно она поняла, что произошло.
— Юсеф! Ты убил его!
— Он сам убил себя, — презрительно сказал Бадр, указывая на плейер с кассетой. — Вот этим.
Силы ее кончились. Не в силах сдерживать слезы, не в состоянии больше смотреть на него, она опустилась на колени и закрыла лицо руками, сотрясаясь от рыданий. Он стоял, глядя на нее сверху вниз, и только пульсирующая на виске, вена говорила, каких усилий ему стоило держать себя в руках.
Слезы прекратились, и она посмотрела на него. Глаза ее опухли, лицо было искажено приступом муки.
— Что мне делать? — прошептала она хриплым усталым голосом. — Зачем мне жить, если их не будет со мной?
Он не ответил.
Медленно поднявшись, она побрела к дверям. На полпути она повернулась.
— Бадр, — сказала она, выражением глаз и тоном голоса моля его о снисхождении.
С той же холодной непреклонностью он повернулся к ней.
— Не трать время, женщина, вымаливая у меня прощение. Вместо этого иди и моли Аллаха, чтобы он оказал тебе милость.
На краткое мгновение их взгляды встретились и она опустила глаза. Сил для борьбы у нее не осталось. Медленно она вышла из комнаты.
Закрыв за ней дверь, он вернулся к столу, где надолго остановился, глядя на плейер. Затем, протянув руку, он нажал на клавишу с надписью «Стереть».
Пленка прокручивалась с десятикратным ускорением и сорок минут превратились в четыре. После щелчка он остановил плейер и, нажав клавишу старта, снова пропустил ее. На этот раз экран оставался пустым. Запись была стерта начисто.
Бадр нажал клавишу остановки. Как просто все получается у этой машинки. Если бы только существовала такая кнопка, нажав которую, можно было стереть кусок жизни и начать все сначала.
Глава 10
Поднявшись на борт самолета, Иордана была удивлена, обнаружив тут Лейлу с двумя молодыми людьми. Одетые в плохо сидящие пиджаки с оттопыренными карманами, которые обычно носят чиновники с Ближнего Востока, они вежливо поднялись.
— Я и не знала, что вы летите с нами, — сказала Иордана.
Голос Лейлы прозвучал со странным вызовом.
— Неужто? — сказала она по-арабски.
Иордана была поражена. Лейла обычно говорила с ней по-английски или по-французски. Но, может быть, дело было в том, что ее друзья не владели настолько свободно этими языками. Отбросив эти мысли, она тоже ответила по-арабски.
— Я очень рада, что вы летите с нами. Просто я удивилась. Твой отец не упоминал об этом.
— Он мог забыть, — сказала Лейла.
Он ничего не забывает, подумала Иордана. После утреннего разговора, когда он сказал ей, что они должны расстаться, Иордана его больше не видела. Позже, днем, он вернулся в Женеву, успев лишь попрощаться с детьми.
— Ему есть о чем думать, — сказала она по-прежнему по-арабски, поворачиваясь к двум молодым людям.
Поняв намек, Лейла представила их.
— Это мадам Аль Фей, вторая жена моего отца, а это Фуад Азиз и Рамадан Сидки. Они присоединились ко мне, чтобы провести дома уик-энд.
— Ахлан, — сказала Иордана.
— Ахлан фики, — неловко ответили они, неуклюже кланяясь, словно это движение не было им знакомо.
По трапу поднялись двое детей, их шотландская гувернантка Энн и Магда, ее личная горничная. Дети со счастливыми воплями кинулись к своей сестре.
— Лейла! Лейла! — кричали они, обнимая ее.
Она встретила их с какой-то холодностью, хотя когда они впервые встретились, Лейла произвела на них большое впечатление и большую часть тех дней, что дети были дома перед отъездом в Гштаадт, они провели в совместных играх.
Иордана подумала, что сдержанность Лейлы объясняется присутствием ее друзей.
— Садитесь, дети, — сказала она. — И не забудьте пристегнуть ремни Мы взлетим через несколько минут.
— Можно сесть рядом с Лейлой? — спросил Самир. — Можно?
Она посмотрела на Лейлу.
— Если ваша сестра ничего не имеет против.
— Не имею, — сказала Лейла, и Иордана снова отметила раздраженную нотку в ее голосе.
— Ладно. Но вы должны хорошо вести себя.
— Мама, — спросил Мухаммед, — почему и ты говоришь по-арабски?
Иордана улыбнулась.
— Наверно потому, что приятели твоей сестры не владеют английским так свободно, как ты. И в таком случае приятно говорить на языке, который присутствующие понимают.
— Мы говорим по-английски, мадам, — без акцента сказал тот молодой человек, которого звали Рамадан.
— Ах вот как, — она взглянула на Лейлу, которая сидела с бесстрастным лицом. — Тогда прошу прощения за это недоразумение.
Рауль, стюард, вошел в салон.
— Капитан Хайатт хотел бы знать, готовы ли вы к взлету?
— Как только все рассядутся, мы будем совершенно готовы, — сказала она, направляясь к круглому столику, в задней части салона, за которым обычно сидел Бадр.
Рауль и вторая стюардесса, симпатичная американка Маргарет, быстро оглядели салон, проверяя, все ли застегнули ремни. Через несколько минут огромный лайнер двинулся по взлетной дорожке.
Когда они взлетели и можно было отстегнуть привязные ремни, Иордана поднялась со своего места и жестом подозвала Рауля.
— Будьте любезны, приготовьте постель в салоне мистера Аль Фея. Мне бы хотелось прилечь отдохнуть.
— Да, мадам. — Легким движением головы он послал стюардессу выполнить указание.
Ребята крутились вокруг Лейлы, которая, казалось, еле выдерживала их присутствие, с трудом сдерживая нервное возбуждение.
— Не приставайте к вашей сестре, — строго сказала Иордана. — Наверно, она устала.
Ребята послушно вернулись на свои места.
— Я не очень хорошо себя чувствую, — объяснила Иордана, — и думаю, что мне лучше немного прилечь.