Охотник внутренне содрогнулся от негодования. Как у нее только язык поворачивается говорить такое?! Лгунья! Предательница!
– И что же случилось потом? – спросил Охотник сквозь стиснутые зубы.
– Потом? Потом была дуэль. Джеральд почему-то считал меня своей невестой, хотя я ему никогда не обещала, и послал вызов Гаю. Гай серьезно ранил его. В это время появился мой отец в сопровождении полицейских и обвинил Гая в краже породистой лошади. Гая схватили и отправили в Калабосо – его обвиняли в том, что он едва не убил одного из самых уважаемых граждан Нового Орлеана и украл скакуна, – Блисс немного помолчала, заново переживая события тех ужасных дней. – Отец и Джеральд приложили все усилия к тому, чтобы суд над Гаем так и не состоялся. В этом им помогли их высокопоставленные друзья. Сама же я много раз пыталась добиться свидания с Гаем, но безуспешно...
– Так значит, твой муж до сих пор в тюрьме? Но, уж наверное, твой отец позаботился о том, чтобы ваш брак был расторгнут. Не понимаю только, почему ты до сих пор не вышла за Фолка. Все это выглядит очень странно.
В голосе Охотника явно сквозило осуждение, но Блисс не заметила этого, поглощенная собственными мыслями.
– Гай умер в тюрьме, так и не дождавшись суда. Мне сказали, что от лихорадки... Отец хотел расторгнуть наш брак сразу же после дуэли, но обнаружилось, что я беременна от Гая, и поэтому он отложил свое решение.
Охотник был потрясен.
– У тебя есть ребенок?!
Он чувствовал себя так, словно его погрузили в озеро с кипящей серой. Боже, какая адская боль!
– Все это довольно трудно объяснить, но я попробую, – вздохнула Блисс. – Пока я была беременна, вопрос о расторжении брака даже не обсуждался. Честь семьи, понимаешь ли... Но затем Гай умер в тюрьме, и брак наш фактически распался: больше не было необходимости объявлять о его расторжении.
– А где сейчас твой ребенок? – хрипло спросил Охотник. Он все никак не мог осознать, что у него есть ребенок! Их с Блисс ребенок! – И кто это – мальчик или девочка?
– Мальчик, – ответила Блисс. – Сын, которого я никогда не знала. Отец сказал, что он умер сразу после рождения, и у меня тогда не было оснований не верить ему. Роды были трудными, я в то время тяжело болела... Представляешь, я долгие годы оплакивала смерть своего малыша, а на самом деле его просто отдали на воспитание каким-то дальним родственникам! Совсем недавно я обнаружила, что мой сын жив, и первым делом бросилась на судно, идущее в Мобиль. То самое, что захватил в море Гаспарилла...
Блисс вдруг поняла, что напрасно все это рассказывает: ведь перед нею точно такой же пират.
Охотник некоторое время молчат, потом негромко спросил:
– Почему же Гаспарилла сказал, что Фолк – твой жених? Может быть, это неправда?
– Нет, это правда, – вздохнула Блисс. – В конце концов отец вынудил меня согласиться на брак с Фол-ком. Дело в том, что я наследница фамильных денег и должна была вступить в права наследования в двадцать пять лет. А Джеральду необходимы были мои деньги, чтобы спасти свою погибающую морскую торговлю. Пираты совсем разорили его: они или топили суда Джеральда, или грабили их. Мой отец – деловой партнер Фолка, и потому ему тоже нужны мои деньги – не меньше, чем Джеральду. Так я попала в западню... Основным капиталом я имею право распоряжаться, только будучи замужем, в противном случае мне положено лишь ежемесячное содержание. Тут-то ловушка и захлопнулась: я не могла спокойно наблюдать за агонией отца, не могла допустить, чтобы его дом пошел с молотка за долги. Так я дала согласие стать женой Фолка.
– А как ты узнала о судьбе сына? – спросил Охотник.
– Случайно подслушала разговор между отцом и Джеральдом. Пришло письмо от человека, который воспитывает моего сына, и они обсуждали его содержание. Тогда-то я впервые и узнала о том, что мой сын жив. Позже я нашла то письмо и прочитала его. Мой мальчик находится в доме некоего Эноса Холмса. Я запила адрес: он живет на Уотер-стрит в Мобиле. В своем письме Холмс требовал прибавить денег на содержание ребенка и в противном случае грозился выгнать его из своего дома. Все это так потрясло меня, что дальше я действовала не раздумывая. Украла деньги из шкатулки отца и купила билет на первое же судно до Мобиля. В море на нас напал Гаспарилла... Ну, а дальнейшее ты знаешь сам.
Блисс закончила свой рассказ, и в спальне повисла тяжелая тишина.
– Охотник! – окликнула наконец Блисс. – Ты слушаешь меня?
– Слушаю, – каким-то странным голосом ответил он.
У него есть сын! Сын! Это слово гулким эхом отдавалось в голове Охотника. Мальчик, которого отняли у матери сразу после рождения и отдали в руки каких-то случайных людей.
Проклятье! С тех пор, как он стал Охотником, ничто еще не потрясало его так, как эта новость. Рассказ Блисс буквально перевернул ему всю душу. Еще бы! Его сын, его родная плоть и кровь скитается, может быть, в эту минуту по грязным улицам, прося подаяния, вымаливая кусок хлеба...
Ярость душила Охотника, ему даже трудно было говорить. Черт бы побрал Блисс, и трижды – ее папашу!
– Так ты отвезешь меня в Мобиль, к сыну? – спросила Блисс.
– Я... Мне нужно подумать.
Охотник вскочил на ноги. Блисс услышала, как он шарит вокруг, разыскивая свои брюки.
– Куда ты?
– Возьму ненадолго ялик.
Ему было просто необходимо побыть сейчас одному, без Блисс. Успокоиться и обо всем хорошенько подумать.
– Ты уезжаешь? Прямо сейчас? Но на дворе еще темно!
– Скоро рассвет. И не волнуйся, если я немного задержусь.
В сумерках негромко хлопнула дверь спальни, и Блисс осталась в одиночестве – удивленная и ничего не понимающая.