– О чем ты задумался? – спросила Блисс, прерывая затянувшееся молчание.
Гай не мог ответить ей. Не сейчас. Сначала нужно все хорошенько обдумать. Пока что Гай не был уверен в том, что может рассказать Блисс все о себе и о своей жизни в последние шесть лет. Что может доверить ей свои самые заветные сокровища – свое сердце и своего сына.
«А может быть, лучше оставить все как есть? – подумал он. – Пусть выходит за своего Фолка, а потом всю жизнь мучается и страдает!»
Гай сильнее прижал к себе упругое, но такое податливое тело Блисс, чувствуя, как желание с новой силой начинает разгораться в нем от этой близости.
– До утра еще далеко, почему бы нам вновь не заняться любовью? – страстно шепнул он. – Ведь ты тоже хочешь, Блисс, разве я не прав?
Блисс тяжело вздохнула.
– О господи, конечно да, Хантер! Да! Неужели ты до сих пор не понял, как сильно я... Впрочем, это неважно. Поцелуй меня. Если судьба разлучит нас навсегда, я хочу, чтобы эта ночь запомнилась мне до самой смерти!
Гай знал, каких слов она ждет от него, и ему очень хотелось произнести эти слова. Но прежние сомнения все же взяли в нем верх. И он сказал совсем не то, что должен был сказать:
– Да, я надеюсь, ты будешь вспоминать эту ночь, лежа в объятиях Фолка – человека, по милости которого ты навсегда потеряла своего сына.
Это подействовало на Блисс, словно ушат ледяной воды. Ведь она уже была готова рассказать Хантеру о ребенке, которого носит под сердцем, о его ребенке! Но разве сможет она сказать ему об этом теперь? Сказать – и получить в ответ новую порцию насмешек и оскорблений? Нет уж, увольте! У этого человека действительно нет ни души, ни сердца. А значит, незачем ему знать о том, что она беременна от него.
И как он посмел упомянуть о ее сыне?! Не проходило дня, чтобы Блисс со слезами на глазах не думала о нем и о его несчастном умершем отце. О самых дорогих для нее людях, которых она по воле рока потеряла навеки... Нет, скорее ад замерзнет, чем она расскажет Хантеру о ребенке, которого носит под сердцем!
– Будь ты проклят, – с чувством сказала она. – И уходи отсюда. Оставь меня. У тебя нет права так обращаться со мной.
– Но я всегда делал только то, чего хотелось тебе самой, – возразил Гай.
– Ошибаешься. Сильно ошибаешься. Я думала, что... Впрочем, это уже неважно. Я, должно быть, сошла с ума, когда подумала, что у меня могут быть к тебе какие-то чувства. Скажи, назови мне хоть одну причину, чтобы я могла делить с тобой постель.
Гай открыл рот, снова закрыл его и только молча покачал головой.
– Вот так-то, – горько усмехнулась Блисс. – А теперь уходи, Хантер. Я устала от тебя. Раз тебе нечего сказать, то и мне ничего не остается делать, как только выйти замуж за Фолка. И я сделаю это – меньше чем через неделю.
«Ну скажи же, Хантер, скажи! – мысленно взмолилась Блисс. – Как я могу рассказать тебе о твоем ребенке, пока ты не скажешь, что любишь меня?»
Она действительно не могла начать этот разговор, не будучи уверенной в том, что нужна Хантеру – впрочем, как и ее будущий ребенок. О боже! Ее жизнь превратилась в запутанный клубок, и его без помощи Хан-тера не распутать. Но он, похоже, желает только спать с нею, да еще подшучивать потом над ее слабостью!
– Хорошо, я уйду, – сказал Хантер. – Но с одним условием. Для этого ты должна назвать меня Гаем.
– Слишком многого хочешь! Этим именем я могу называть только одного человека, память о котором ношу в своем сердце.
– Твоя горничная, я думаю, будет весьма удивлена, если обнаружит меня утром спящим в твоей постели, – спокойно заметил Хантер. – А слухи имеют свойство быстро распространяться. Тебе это нужно? Да еще накануне свадьбы...
– Ты не посмеешь!
– Посмею. Или ты забыла о том, что я пират? Назови меня по имени, Гаем.
Блисс прикусила губу. «Что за новую игру он затевает?» – подумала она.
Решив, что будет лучше отделаться от Хантера любой ценой, она стиснула зубы и сказала:
– Ну, хорошо... Гай. Все? Тогда уходи.
– Еще. Повтори еще раз. И никогда больше не зови меня Хантером. И Охотником не зови. Только по имени – Гай.
– Гай. Гай. Гай. Теперь ты доволен? Насладился? Тогда проваливай и знай, что с настоящим Гаем ты не имеешь ничего общего!
Он резко поднялся и окинул Блисс пристальным взглядом. Лицо его было перекошено от боли; таинственно и загадочно блестел серебристый глаз.
– Ты так полагаешь? Смотри, как бы тебе не ошибиться!
Блисс рассеянно наблюдала за тем, как он оделся и подошел к окну, собираясь покинуть спальню тем же путем, что и пришел: через балконные двери и дальше, через перила. Прежде, чем раствориться в предутренней мгле, Хантер оглянулся, но так и не сказал ни единого слова – просто задержался на мгновение, а затем исчез беззвучно, словно тень.
Блисс осталась одна, пребывая в полном недоумении. Последние слова Хантера... нет, Охотника... нет. Гая продолжали звучать у нее в голове. Что-то странное происходило с ее сознанием. Перед нею промелькнуло лицо покойного мужа. Гай Янг был так молод, когда покинул этот мир, – ему едва исполнился двадцать один год. Со временем черты его лица потускнели в памяти Блисс, но она не забывала о нем никогда. Интересно, как эти милые черты изменились бы за прошедшие годы?..
Словно в ответ перед мысленным взором Блисс возникло лицо Охотника, и она снова задумалась над тем, что многое в Охотнике напоминало ей Гая. Наклон головы, смех, тембр голоса... Поцелуи! Поцелуи, от которых у нее тут же начинала кружиться голова.