Вся эта неделя казалась Блисс бесконечной, и она провела ее словно в аду. «Не дай мне бог когда-нибудь еще пережить такое!» – думала она, в очередной раз проверяя, на месте ли туго набитый саквояж. Обманывать Гая было для нее невыносимо, но еще невыносимее было бы рассказать ему всю правду. Блисс прекрасно понимала, что Гай не может не замечать ее странное поведение, но она надеялась на то, что скоро весь этот кошмар закончится, а потом, бог даст, и забудется, и их жизнь снова потечет тихо и безмятежно. Только бы Фолк успокоился, получив эти проклятые деньги! Только бы не обманул, только бы не пошел после этого в полицию!
А такого поворота событий Блисс не исключала. Она слишком хорошо знала Джеральда Фолка...
И вот настала ночь – та самая, когда Блисс должна была передать деньги Фолку. Весь день она не находила себе места. Гай, разумеется, видел ее состояние, но сколько бы вопросов ни задавал он, в ответ Блисс хранила молчание.
А вопросов за эти дни у Гая накопилось немало. Вот и сейчас он не мог не отметить болезненной холодности, с которой Блисс принимала его ласки. Гай гладил ее тело, ласкал его губами, но Блисс оставалась холодной и отчужденной.
Наконец Гай не выдержал.
– Скажи, как долго еще будет продолжаться эта холодность между нами? – спросил он, приподнимаясь на локтях. – Неужели ты ничего не хочешь сказать мне? Впрочем, Гай уже не надеялся услышать в ответ что-нибудь вразумительное – и не ошибся.
– Это не холодность, милый, – сказала Блисс, стараясь не смотреть на него. – Это просто... Просто я беременна.
– Это я уже слышал. Господи, Блисс, иногда мне кажется, что я начинаю сходить с ума. Ты что, винишь меня за то, что ты беременна?
– Нет! Господи, конечно же, нет! Я очень хочу ребенка, я с нетерпением жду его...
– Тогда в чем же дело? Ты не хочешь меня?
– Я люблю тебя, Гай. Ты просто должен верить мне и набраться терпения.
– Но когда-нибудь ты все же расскажешь мне о том, что с тобой случилось?
– Не знаю. Может быть... Когда смогу. Гай с трудом подавил вспышку гнева.
– Не нравится мне все это, Блисс. Конечно, я готов и подождать, только не было бы слишком поздно. – Он тяжело вздохнул. – Хотя, надо признаться, я нетерпеливый человек. И я хочу, чтобы моя жена вернулась ко мне, и как можно скорее. Я соскучился по твоей нежности. Я соскучился по любви, по твоим страстным стонам. Как давно все это ушло, милая! И куда?
– Я тоже соскучилась по всему этому, – со вздохом ответила Блисс– Но это вернется. Обязательно вернется, обещаю тебе. Только дай мне время.
– Может быть, все-таки скажешь, что тревожит тебя?
«О господи, дай мне сил!» – взмолилась Блисс. Ей хотелось, безумно хотелось рассказать ему все, но она по-прежнему боялась сделать это. Угрозы Фолка постоянно звучали в ее ушах. Нет, если ей дорога жизнь Гая, она должна держать язык за зубами.
– Не волнуйся ни о чем, – тихо сказала Блисс. – И засыпай. Уже завтра все будет гораздо лучше, чем теперь.
Блисс твердо решила, что завтра, когда Фолк получит ее деньги – чтоб ему подавиться ими! – она расскажет Гаю все, не дожидаясь, пока он сам узнает о том, что она закрыла свой счет в банке. Блисс так хотелось верить, что, получив деньги, Фолк навсегда исчезнет из их жизни! А вместе с ним исчезнет и опасность разоблачения Гая...
Блисс пролежала с открытыми глазами до самой полуночи, когда каминные часы пробили двенадцать раз, она посмотрела на Гая. Ее муж спал – грудь его поднималась и опускалась в такт мерному дыханию. Ну что ж, хотя бы в этом ей повезло: можно успеть сбегать на свидание с Фолком и незамеченной вернуться назад. Часы отсчитали последний, двенадцатый удар, и Блисс неслышно выскользнула из постели.
Гай почувствовал движение и тотчас проснулся: долгие годы, прожитые в постоянном ожидании опасности, приучили его к чуткому сну. Он услышал, как Блисс встает с постели, и слегка приоткрыл глаза. Блисс двигалась по спальне беззвучно, освещенная лишь светом полной луны, падавшим от окна.
С чувством нарастающей тревоги Гай наблюдал за тем, как она одевается, накидывает на плечи шаль...
«Может быть, ей стало плохо?» – подумал он и хотел было спросить ее об этом вслух, но тут Блисс наклонилась и вытащила из-под кровати саквояж.
«Зачем ей саквояж? – мелькнуло в голове Гая. – Среди ночи.
Ну что ж, скоро он, похоже, получит ответ на многие свои вопросы. Неужели Блисс собралась бежать? Нет, она никогда не покинет ни его, ни тем более Брайана! А что, если она решила забрать Брайана с собой? Ведь у нее есть деньги, и она вполне могла бы жить совершенно самостоятельно...
Гнев постепенно нарастал, охватывая Гая. Ему хотелось спрыгнуть с постели, остановить Блисс, сказать, что она очень скоро пожалеет о том, что задумала сделать! Но время шло, секунда за секундой, а Гай не двигался с места. Едва сдерживая себя, он наблюдал за тем, как Блисс открывает дверь и выходит из спальни, прижимая к груди саквояж. Еще мгновение – и Гай вскочил на ноги. Торопливо одевшись, он тоже покинул спальню – быстро, но совершенно бесшумно.
Прежде всего Гай удивился тому, что Блисс отправилась в противоположную от комнаты Брайана сторону. Неужели она решила бежать из дома одна, без сына? Невероятно!