Блисс едва-едва успела отдышаться, как пришла очередь Гая. Он вошел в ее влажное, горячее лоно так уверенно, упруго и сильно, что у Блисс снова перехватило дыхание.
– А теперь давай еще раз. со мной, – коротко выдохнул Гай.
«Еще раз? Нет, я не смогу!» – мелькнуло в голове Блисс.
– Я не... – начала она вслух, но в ту же секунду бедра ее непроизвольно начали двигаться в такт движениям Гая, которые становились все энергичнее. Услышав его срывающееся, хриплое дыхание, Блисс неожиданно поняла, что сможет.
И она смогла, и догнала Гая, и их крики восторга слились в единый крик торжествующей любви. Перед тем, как погрузиться в красную пелену забытья, Блисс успела подумать: «Он совсем не похож на моего первого мужа. Но к каким же вершинам рая он умеет меня возносить!»
Немного придя в себя, Блисс повернулась на бок, приподнялась на локте и посмотрела на Гая. Он дышал хотя и негромко, но все еще часто и глубоко, его единственный глаз был прикрыт. Блисс вдруг страшно захотелось увидеть лицо своего мужа таким, какое оно есть на самом деле.
– Скажи, ты совсем никогда не снимаешь с глаза эту ленту? – спросила она и легонько прикоснулась к черному атласу.
Гай перехватил ее руку, словно испугавшись, что она попытается снять ленту.
– Только когда я один, – ответил он.
– Но я же твоя жена, Гай! Неужели я не имею права увидеть?
– Ничего там интересного нет. Довольно неприятное зрелище. Этот проклятый убийца навсегда испортил мой портрет своим ножом.
– И все же когда-нибудь ты перестанешь прятать от меня свою рану?
– Только когда умру, – хмуро пробормотал Гай. Блисс решила больше не приставать к нему. Может быть, Гай и прав, и есть вещи, которых лучше не касаться. В ту же секунду до ее слуха донеслось ровное посапывание, и она поняла, что Гай уснул. Блисс вскоре тоже уснула, но у нее, в отличие от Гая, еще хватило сил поблагодарить в своих мыслях бога за все, что он дал ей. А еще она попросила его впредь не оставлять своей милостью ее мужа и детей, оградить их семью от всех врагов и напастей.
Спустя несколько дней самый главный враг Блисс. сидел за бутылкой рома в грязном, закопченном приморском кабачке в компании двух пиратов. Собутыльники говорили тихо, склонив головы друг к другу, хотя в этой душной, пропахшей ромом и дешевым табаком комнате вряд ли нашелся бы желающий подслушать их разговор. Стол, за которым сидели эти трое, был под стать всему заведению – такой же пыльный и грязный.
Впрочем, Джеральду Фолку – а за тем столом с пиратами сидел именно он – не было сейчас никакого делало грязи, вони и духоты...
– Слушай, Фолк, а сколько ты заплатишь нам за то, что мы тебе расскажем? – прищурил свои раскосые глаза один из пиратов, одетый в мятую рубаху и с вязаной шапочкой на голове.
– Да-да! – подхватил второй, поменьше ростом, чернозубый-, с остреньким лисьим лицом. – Нам. со Сквинтом хорошо известно, что торговая компания Фолка на грани банкротства. Ни для кого не секрет, что судами этой компании устлано все морское дно в проливе!
– Я же просил вас не называть меня по имени. Чем меньше людей будут знать о том, что я был здесь, тем лучше. А насчет денег не беспокойтесь, – заверил пиратов Фолк. – Я обещал вам заплатить и сдержу свое слово – заплачу без обмана.
Сквинт задумчиво почесал подбородок и длинно сплюнул на пол.
– Прямо не знаю, э-э... мистер. Наши сведения дорого стоят. Верно, Монти?
Монти закатил глаза к закопченному потолку.
– Помимо всего прочего, мы своей шкурой рискуем, – сказал он. – Если э-э... Хантер узнает, кто его выдал, то считай – все, кранты. Можно считать себя покойниками. Охотник такого не прощает.
Фолк немедленно подобрался.
– Охотник? Вы хотите сказать, что виконта Хантера когда-то так называли? – В голове Фолка зазвенел тревожный колокольчик, – Я и не знал об этом. Ну-ка, ну-ка, расскажите мне все поподробнее. Это, кажется, именно то, что мне нужно.
– Деньги на бочку! – хмуро пробурчал Монти.
Деньги у Фолка были. Недаром он посетил на днях Клода Гренвиля и обещал ему раздобыть информацию об этом английском виконте, который увел у них из-под носа Блисс вместе с наследством. И когда Фрлк потребовал денег, Гренвиль дал их ему. Наверняка это были последние деньги Клода Гренвиля, но чего не поставишь на кон, если речь идет о такой ставке!
Раздобыв денег, Фолк пустил по городу слух о том, что готов заплатить за любую информацию о виконте Гае Хантере. Он почти не сомневался, что кто-нибудь отзовется: что-то подсказывало ему, что Хантер вовсе не тот человек, за которого себя выдает. Как ни странно, при необыкновенной популярности Хантера в городе о нем почти ничего не было известно. Этот загадочный человек возник откуда-то из небытия; о нем знали только, что он сказочно богат. Впрочем, самому Фолку тоже было бы мало дела до того, кем на самом деле является этот виконт, если бы тот не увел у него Блисс. Но это произошло, и теперь Фолк поклялся себе, что непременно разберется во всем до конца.
Он вытащил из кармана кошелек и высыпал на ладонь несколько золотых монет.
– Этого, я думаю, хватит?
Сквинт протянул к золотым свою грубую лапу, но Фолк проворно сжал кулак.
– Сначала – информация.
Пираты посмотрели друг на друга, словно оценивая то, что было зажато в руке Фолка, а затем молча и согласно кивнули.
– Вот и хорошо. А теперь выкладывайте, – распорядился Фолк, уже чувствуя себя хозяином положения.
Три головы еще ближе склонились друг к другу, и в прокуренном воздухе зазвучали слова:
– В тот день, когда виконт появился в Новом Орлеане, мы с Монти как раз оказались в порту и видели, как он сошел с корабля, принадлежащего Жану Лафитту, – начал Сквинт. – Мы, конечно, понятия не имели, что он теперь собирается называть себя виконтом, но узнать-то его узнали сразу. Мы бы, наверное, узнали его даже без повязки на глазу.
– Мы так удивились, – вступил в разговор Монти. – А потом поспрашивали тут и там и выяснили, что теперь он называет себя виконтом Гаем Хантером. Но это не настоящее его имя. Около года тому назад мы недолго служили на его корабле. Тогда его звали Охотник, а судно называлось «Ястребом». Отличная бригантина! Все шло хорошо, но однажды мы со Сквинтом взяли из добычи свою долю – только свою долю! – а нас обвинили в воровстве и нарушении пиратских законов. Ну, а для нарушителей наказание известное: Охотник высадил нас со Сквинтом на необитаемый остров и бросил подыхать от голода и жажды.
Глаза Фолка радостно блеснули.
– Так, значит, наш виконт – просто-напросто пират?
– Ну конечно, – кивнул головой Сквинт, – об этом мы и толкуем. Он такой же пират, как Гаспарилла, Жан Лафитт и прочие из Братства. Одна компания. Все они занимаются одним и тем же – грабят торговые суда, а потом топят их в море. Экипажи этих судов либо убивают, либо продают в рабство. А если на судно попадется женщина, они отвозят ее на остров Каптива и держат там, пока за нее не дадут выкуп.
– Был слушок, что Охотник как-то обманул Гаспа-риллу, а затем исчез с горизонта, – добавил Монти. – Одни говорили, что Гаспарилла его убил, другие уверяли, что он жив и здоров и катается теперь как сыр в масле. – Он хихикнул и ткнул пальцем в ребра Сквин-ту. – Но мы-то с тобой все точно знаем, верно, Сквинт? Вот он, Охотник, живет себе в Новом Орлеане под видом английского виконта!
– А почему вы не заявили о нем в полицию? – спросил Фолк. – Ведь за его голову назначена награда.
– Вот еще! – ухмыльнулся Сквинт. – Одно дело, если бы он был просто пиратом. Но он же теперь важная шишка в этом городе. Знатный господин! А мы кто? Мы здесь гости незваные, нам бы свои головы сберечь. Не-ет, Охотник теперь высоко взлетел, нам его не достать. Да ты и сам знаешь, Фолк: человек при деньгах от любого закона откупится.
Фолк откинулся на спинку стула, пытаясь собраться с мыслями. Сначала он подумывал, не нанять ли этих молодцев, чтобы спровадить виконта на тот свет. Однако то, что они рассказали, открыло перед Фолком куда более заманчивые перспективы. Ведь оказалось, что виконт – тот самый пират по кличке Охотник, который с таким остервенением топил корабли, принадлежащие Фолку. Это он, Охотник, разорил Фолка! И он же под именем виконта Хантера ограбил его еще раз – буквально из-под носа украл его невесту. Богатую невесту! Нет, эти ребята пусть отдыхают: смерть была бы слишком мягким наказанием для такого негодяя. Фолк сам отомстит Хантеру – с наслаждением, не спеша – и месть его будет страшной. Он заставит его ответить за все – и за потопленные корабли, и за пропавший груз, и за унижения, которые Фолку приходится терпеть от кредиторов. И, разумеется; за Блисс —вернее, за ее наследство: за те деньги, которые Хантер увел буквально из-под носа Фолка.