Выбрать главу

Из горла Блисс вырвалось рыдание.

– О боже! Фолк пытает его! Что мне сделать, чтобы прекратить это?!

– Я выторговал немного времени, дочка. Может быть, нам с тобой удастся придумать что-нибудь, и мы сумеем освободить твоего мужа. Скажи, ты сильно любишь его?

– Да, отец. Больше собственной жизни! Клод неожиданно улыбнулся.

– Я рад это слышать. Тебе давно пора было перестать оплакивать человека, который умер. Я имею в виду того парня, за которого ты вышла тогда против моей воли. И еще я очень рад, что ты нашла своего сына. Думаю, что не без помощи Хантера. Скажи... ты позволишь мне увидеться с моим внуком?

Блисс задумалась. Ей припомнились долгие пустые годы, когда она была уверена в том, что они оба мертвы – и Гай, и Брайан. Кто был виноват в этом? Ее отец и Джеральд Фолк! Клод не посмеет упрекнуть ее, если она ему откажет. Но, с другой стороны, ведь он ее отец и дед Брайана. Неужели она не сможет найти в своем сердце сострадания к нему?

Блисс взглянула на Клода – такого смущенного, потерянного – и неожиданно поняла, что сможет простить его. Отца – да, но Фолка – никогда. К Джеральду Блисс испытывала одну лишь ненависть, смешанную с презрением.

– Так, значит, ты всерьез рассчитываешь на то, что я тебе поверю? Всерьез хочешь помочь мне и Гаю? – спросила Блисс и снова пристально вгляделась в лицо отца.

– Во всяком случае, я надеюсь, что ты поверишь мне. Скажи, у Хантера есть в городе друзья, к которым мы могли бы обратиться за помощью? Если нет, у нас остается только один путь – в полицию.

– В полицию? Это слишком рискованно. Ведь за голову Охотника назначена награда. Я не хочу, чтобы полицейские начали копаться в прошлом Гая.

– Гай... Гай... – задумчиво повторил Клод. – Послушай, а ведь точно так же звали и твоего первого мужа, Янга!

Блисс подняла голову.

– Ну да, – коротко ответила она, не добавив больше ни слова. – Ты спросил, к кому мы могли бы обратиться за помощью... Насколько я знаю, у Гая нет близких друзей в Новом Орлеане. Есть деловые партнеры, но друзей... Впрочем, постой-ка! Ну конечно, как же я сразу не подумала! Братья Лафитт. Они могут помочь нам.

– Братья Лафитт? Пираты? – Клод с сомнением покачал головой. – А впрочем, я слышал, что все члены Братства считают своим долгом помогать друг другу. Ты знаешь, как нам их найти?

– По всему городу развешаны объявления о том, что завтра в Темпле состоится аукцион. Объявление подписано обоими братьями. Я знаю, что многие собираются туда – купцы, торговцы рабами, просто любопытные... Я поеду в Темпл и попрошу братьев о помощи. Господи, только бы не было слишком поздно!

– Я поеду с тобой.

– Отлично. И возьмем с собой Брайана. Я не хочу рисковать: ведь если Джеральд прознает о том, что я уехала, он может попытаться украсть его. Пусть у Фолка не останется ни единого шанса.

– Поедем завтра на рассвете, – сказал Клод. – В Темпл можно добраться на лодке или в экипаже. Как ты предпочитаешь? Лодкой было бы быстрее.

– С нами будет Брайан, а экипаж все-таки надежнее. Господи, только бы братья были там завтра!

Блисс накормила отца ужином и устроила его на ночь в комнате для гостей. Потом она поднялась в свою спальню, но уснуть долго не могла: ей хотелось понять причину перемены, случившейся с отцом. Ответа на свой вопрос Блисс так и не нашла, но ведь на кону стояла жизнь Гая, и поэтому у нее не было выбора – оставалось только поверить в искренность Клода.

Ровная укатанная дорога пролегала вдоль болотистого берега залива. Тут и там из темной воды торчали деревья – скрюченные, высовывающие из трясины свои коричневые узловатые корни. Зрелище было причудливое и запоминающееся.

Карета, в которой ехали Блисс, Клод и Брайан, была не одна на этой дороге – и впереди, и сзади можно было увидеть экипажи, в которых сидели горожане, спешащие на аукцион. Последние клочья утреннего тумана постепенно таяли в лучах раннего солнца, которое внезапно выныривало из-за облаков, отчего ветви деревьев, покрытых испанским мхом, вспыхивали, словно свечи. Стоявший поодаль лес, освещенный сверху солнцем и укутанный понизу легким туманом, казался загадочным и волшебным.

Дорога обрывалась неожиданно, и приехавшие оказывались на площадке, выложенной белым ракушечником. Здесь и парковались экипажи – в беспорядке, там, где было посуше. Приехавшие верхом привязывали своих лошадей к специально врытым для этого столбам. Вокруг площадки простиралось болото, и дальше приехавшие должны были идти по узкой каменистой дорожке. Уже сейчас, несмотря на ранний час, на этой дорожке было оживленно – все спешили туда, где будет проходить аукцион.

Больше всех был очарован происходящим, конечно же, Брайан. Для него это было настоящее Путешествие и Приключение. Он с любопытством смотрел по сторонам и все норовил поскорее побежать вперед: ему казалось, что мать и Клод идут слишком медленно.

Со своим дедом Брайан познакомился только сегодня утром, за завтраком, и еще не успел привыкнуть к нему. Держась за руку матери, он то и дело подозрительно поглядывал на Клода и наконец спросил:

– А это правда мой дедушка, мама?

– Правда, Брайан.

– А почему я никогда не видел его раньше? Он не хотел меня знать?

– Это длинная история, сынок, – вздохнула Блисс. – Я обязательно расскажу тебе ее, но только попозже, когда ты немного подрастешь и сможешь все понять.

Брайан вновь исподлобья взглянул на Клода.

– Папа говорил мне, что дед отдал меня чужим людям, когда я был еще совсем маленьким. Не думаю, что после этого я смогу полюбить его.

Клод вздрогнул и побледнел, словно от сильной боли.

– Я искуплю свою вину, Брайан, – хрипло сказал он. – Я поступил очень плохо, но знай: я раскаиваюсь во всем, что сделал. И еще – я постараюсь заслужить твое прощение. Я буду очень стараться, до самой смерти.

– Тогда тебе придется еще долго прожить на свете, отец, – улыбнулась Блисс.

Она сказала это сразу за двоих – за себя и за своего сына, – а за Гая говорить пока не решалась. Кто знает, сможет ли он когда-нибудь забыть и простить всю боль, и физическую, и душевную, которую ему пришлось пережить по вине Клода?

Вскоре тропинка привела их к древнему индейскому капищу, сложенному из толстых дубовых стволов. Поговаривали, что когда-то здесь приносились богам человеческие жертвы. Теперь же это укромное, спрятанное в глубине болот место было приспособлено братьями Лафитт для их аукционов, на которых выставлялись рабы и вещи, награбленные с торговых судов пиратами.

Тропинка кончалась на границе болот и мелководья, и здесь был устроен широкий дощатый помост, к которому можно было причалить на лодке. Сюда подплывали те, кто решил добраться из города по воде, здесь же разгружались ялики с добром, привезенным на кораблях Братства с тайной пиратской базы, расположенной на Баратарии.

На столах уже были разложены товары, а у дальнего края помоста сгрудились за веревочным ограждением мужчины и женщины – рабы, выставляемые сегодня на продажу. Аукцион вот-вот должен был начаться.

– Ты не видишь Жана Лафитта? – спросил Клод.

– Нет. Пока – нет. Но он может быть на одной из лодок, – предположила Блисс.

– Никогда еще не был на таких аукционах, – заметил Клод, окидывая взглядом пеструю густую толпу. – Я и не знал, что здесь собирается так много народа.

– Да, пиратство – занятие выгодное, – грустно откликнулась Блисс.

Она вспомнила дом Гая на Сосновом острове, переполненный хрусталем и золотом, и впервые подумала о том, что в основе их с Гаем благополучия лежит награбленное, добытое неправедным путем богатство. Впрочем, все это богатство было похищено с кораблей ее отца и Джеральда Фолка, а значит, может рассматриваться как плата за то, что они сделали с Гаем... И потом, разве не они сами толкнули его на этот путь?