Рев смолк. К «Патриции» подошли два буксира. На ходовом мостике появился капитан в белом кителе и отдал команду. Буксиры уперлись в борт лайнера носами. Гигантская туша «Патриции» начала медленно отходить от причала, обрывая разноцветные ленточки, тянувшиеся от пассажиров к провожающим.
Буксиры вывели лайнер и развернули его. Явственней заработали машины. Лайнер вздрогнул и, заметно набирая скорость, пошел к выходу из порта. Проплыли мимо створные огни на конце мола, и «Патриция» вышла в открытое море. Скопище сбегающих к берегу городских огней отдалялось.
Эл повернулся. Зеленоглазой женщины не было. Он потер рукой подбородок и пошел к трапу. Поблагодарив кивком боя, предусмотрительно распахнувшего перед ним зеркальную дверь, он вошел в салон для пассажиров первого класса. В салоне было тихо. В дальнем углу несколько человек уже играли в бридж, да у стойки скучающий бармен протирал высокие стаканы.
Возле большого макета «Патриции» утонул в кресле Такэда в черном, похожем на пасторский, костюме. Он важно листал какой-то ярко иллюстрированный журнал. Эл усмехнулся. Неслышно ступая по толстому ковру, он подошел к Такэде, стал у него за спиной и негромко произнес:
— Руки вверх!
Спина у Такэды окаменела, затем он резко обернулся.
— Ай, капитан… — Он перевел дух. — Капитан так шутит, а у меня больное сердце.
Эл сел, положил в пепельницу недокуренную сигару и не спеша достал из кармана план «Патриции».
— Еще раз уточним основные моменты, — сказал он. На плане были подробно указаны служебные помещения и расположение кают лайнера. Красные стрелки объясняли, как пройти в нужное помещение.
Не опуская журнала, Такэда повернул к нему голову.
— Завтра ровно в двенадцать ночи, когда сменяются вахты, ты, Стив и я заходим к капитану. Это здесь. Мимо ресторана, по трапу — в служебный коридор, вторая дверь после каюты старшего помощника.
— Помню.
— В это время Джо и этот новый из Иокогамы, как его?
— Уэдзи, капитан.
— Джо и Уэдзи захватывают радиорубку и обезвреживают радиста.
— Понятно, капитан.
— Джо кодом вызывает с «Хати-мару» катер, после чего рацию уничтожить…
— Капитан, — предостерегающе произнес Такэда.
— Сигареты, сигары, господа? — Девушка в форменном костюмчике остановила тележку с пачками сигарет и сигар различных марок.
Такэда чопорно отказался.
— Сигару, — Эл бросил на тележку пятидолларовую бумажку.
— Благодарю вас, сэр… — Девушка присела.
Эл взял из коробки сигару и посмотрел ей вслед.
— Ай-яй, капитан! — Такэда погрозил пальцем. — Дело прежде всего.
— Классный лайнер эта «Патриция», — подмигнул ему Эл.
— Молодость, молодость… Ее ни за какие деньги не приобретешь.
— Не расстраивайтесь, Такэда-сансей. За хорошие деньги и вас будут любить, поверьте.
— За деньги не надо, — поскучнел Такэда, и лицо его стало совсем похоже на печеное яблоко.
— Все, что я тебе сказал, должно произойти точно по времени. Следующая вахта заступает через четыре часа, поэтому мы возьмем ноги в руки не позже половины четвертого. — Эл взял из пепельницы недокуренную сигару, но передумал — бросил ее обратно и достал новую.
— Учитесь красиво жить, капитан? — поддел Такэда.
— Приобретаю привычки. — Эл раскурил сигару. — Возникло непредвиденное обстоятельство: сейф перенесли в специальную бронированную каюту. Где она находится, — Эл, свернув план трубочкой, передал Такэде, — я отметил крестиком. Покажешь ребятам, а потом проверишь их. Найти к каюте дорогу они должны с закрытыми глазами.
— Значит, наш старый план изменился?
— Да, тот вариант отпадает. — Эл помолчал. — Охраняют каюту пятеро. Я видел их на причале, когда на броневике привезли мешки с валютой. Парни здоровые.
— Что же делать теперь, капитан? — спросил Такэда, листая журнал.
— Думать надо. Один из этих типов все время торчит с автоматом в коридоре, а остальные волки сидят в каюте с сейфом, и наверняка не с пустыми руками… Опусти журнал! — раздраженно сказал Эл. — Сидишь, как гангстер из дерьмового фильма!
Такэда бросил на столик журнал, зло прищурился.
— Ладно, — примиряюще сказал Эл. — Ладно, Такэда-сансей. Дело есть дело, ты же сам любишь так говорить…
Такэда только со стороны казался добродушным стариком с грустной улыбкой на сморщенном лице. Но он крепко держал в руках своих японцев, и без его согласия они не выполнили бы ни одного приказания. Эл это хорошо знал, немного побаивался его и старался не обострять отношений.