— Не стрелять! — скомандовал Сухов своим. — Огонь открывать за стенами! Вперёд!
Взобравшись на бережок в хлюпавших ботфортах, Олег пробежал под покатой стеной форта, вскоре находя искомое — провал в стене. В этом месте камни не обвалились с течением времени и не были разрушены ядрами — каменщики просто не поспели с кладкой.
— На штурм!
С победным рёвом пираты полезли в незаделанную брешь, подстреливая немногих оборонцев.
Во дворе крепости четверо испанских пушкарей наскоро заряжали шестифунтовое орудие. Уже и ядро закатили, вот только выстрелить им не дали — прямые попадания из мушкетов оборвали жизни канониров-торопыг.
— Разворачивай!
Пираты навалились и развернули пушку.
— Огонь!
Орудие рявкнуло, откатываясь, а ядро пробороздило хлипкую баррикаду, сооружённую испанцами, да и располовинило одного из защитников.
Вид разорванного тела мигом отрезвил пылких идальго, и те поспешили сдаться.
— Поднять флаг!
И минуты не прошло, а красно-жёлтый стяг Испанской империи полетел в море.
Над единственной башней форта Сан-Херонимо затрепетал красно-белый английский флаг.
— Победа! — заорали пираты.
Было слышно, что на берегу их поддержали товарищи.
— Мы сделали это! — возбуждённо вопил Уорнер. — Сделали!
Сухов пренебрежительно отмахнулся:
— Да тут и делать-то нечего было! Вон главная-то зараза! — Он указал на Сантьяго-де-ла-Глорию.
— Сделаем и её! — убеждённо воскликнул Кэриб.
Морган развёл бурную деятельность, проявляя недурные способности стратега.
Послав подкрепление мушкетёрам, засевшим на высотке, он распределил стрелков по домам близ церкви и пообещал тому, кто первым проникнет за стены крепости Сантьяго, двадцать фунтов сверх обычной доли в добыче. А кто штурмовую лестницу приставит к её стенам, получит десять фунтов!
Надо ли говорить, что эти надбавки воспламенили сердца куда лучше громких слов и пафосных речений?
Героически бросаться на штурм «генерал пиратов» не стал. Заготовив длинные лестницы, он согнал в одну толпу городских алькальдов, монахов и монахинь из близлежащих обителей и послал их вперёд.
Бледные и потные, монахи потрусили к стенам форта, волоча за собой тяжёлые лестницы, плача, причитая, молясь, крича осаждённым, чтобы те не стреляли по божьим людям.
— Иисусе, не оставь нас своим милосердием!
— О, Пресвятая Дева Мария!
— Господи, спаси и сохрани!
— Вперёд! — орал Морган, укрываясь со своими людьми за широкими спинами испанских попов.
Ему ли, верному лютеранину, щадить папистов?
Из крепости выпалили разок, ядро убило монаха и насмерть зашибло флибустьера по кличке Длинный Джо.
Как раз в это время подоспел Олег со своими.
— Идут зольдатики… — пробормотал он, раскладывая трофейную подзорную трубу.
Бедное духовенство колыхало телесами или гнуло тощие выи, вздымало руки в мольбе или перехватывалось поудобнее, тягая увесистые лестницы.
Над стенами Сантьяго-де-ла-Глории мелькали шлемы, как чёрные поплавки. Порой вспухали белые клубеньки дыма, и ветер доносил сухой треск выстрела.
— Драй! — крикнул Морган, ощеривая зубы. — Пойдём на приступ с двух сторон! Мои молодцы лезут на стены, а твоим надо прорваться в ворота!
— Не вопрос!
Сухов разослал команду на поиски топоров да ломов, а канониры состряпали ему настоящие ручные гранаты.
Попросту говоря, набили порохом глиняные горшки да вставили фитили.
— Готовы? Вперёд!
Под прикрытием молящихся да причитающих монахов экипаж с «Ундины» подобрался к самым воротам.
Кто порукастее, стал запаливать фитили от факелов да забрасывать «гостинцы» в крепость.
Глухие взрывы, крики и стоны засвидетельствовали попадания.
— Ну-ка, поиграем в дровосеков!
Сунув пистолет за кушак, Олег поплевал на руки, да и схватился за топор.
Ворота фортеции сделаны были на совесть, из красного дерева, окованного позеленевшими бронзовыми полосами, но человеческая сила и острая сталь делали своё дело — щепки так и летели, створки гудели и вздрагивали от ударов.
Вот Толстяк подсунул лом да нажал посильнее — бронза заскрипела, выгнулась, потащив длиннущий гвоздь, и лопнула.
— Бей! Руби!
— Эй! Вдарь!
— Насквозь!
— Мушкет суй! Приветим! Ха-ха-ха!
С той стороны, где моргановские ребята штурмовали стену, донёсся радостный рёв.
— Эй, живее, живее давай!
— Поджигай!
— Уже!
Пересохшее дерево ворот занялось сразу. Огонь, потрескивая, охватывал расщепленные доски, набирал силу, закручивался огненными барашками.
— Поддевай!
— Всё!
Пара ломов просадила истончённое дерево, да и поддела брус-засов, вдетый в кованые ушки. Приподняла — и уронила.
Подцепив топорами увесистые створки, пираты напряглись.
— Мушкетёры, готовсь! Отворяй!
Хекнув, «дровосеки» потянули створки, распахивая их. Стрелки вскинули ружья и дали залп.
Испанцы, метавшиеся по двору, падали, обливаясь кровью, но и отстреливались.
— Бей их!
«Корсарчики-флибустьерчики» повалили в крепость. А тут и на стенах разгорелся бой — парни Моргана, обоих Моррисов, Коллира и Солтера схватились с испанцами врукопашную, будто на абордаж брали крепость.
И крепость пала.
Чуть ли не полста человек порубали и постреляли пираты.
Жертв было бы куда меньше, если бы не ослиное упрямство губернатора Пуэрто-Бельо.
Флибустьеры предложили ему сдаться, но он, прижатый к стене цейхгауза, пылко воскликнул: «Никогда! Лучше умереть, как храбрый солдат, нежели быть повешенным, как трус!»
Морган остановился перед ним и ухмыльнулся.
— А мы таких не вешаем, — сказал он. — Что характерно. Пристрелите его!
Но взятие Сантьяго-де-ла-Глории ещё не было концом баталии — оставался форт Сан-Фелипе.
Он, как пробкой, закупоривал вход в бухту, не пропуская пиратскую эскадру, барражировавшую в открытом море.
Припасов в крепости не было, и с пушкарями существовали проблемы, но молодой комендант форта Алехандро Мануэль Пау-и-Рокаберти решил не сдаваться.
Он надеялся, что пятьдесят солдат гарнизона удержат крепость.
Алехандро Мануэль просто не знал, каковы пираты в бою…
Разгорячённые, изведавшие побед, флибустьеры не бросились брать приступом Сан-Фелипе. Зачем?
Пускай понервничают оборонцы, попереживают.
А пираты, с аппетитом поужинав, устроились почивать, запалив множество костров и выставив часовых.
С утра они погрузились на каноэ — две сотни дюжих и ражих — и высадились у самого форта. Остальные прикрывали их плотным огнём, не жалея пороха.
На приступ пошли проверенным способом: пока одни курочили ворота, другие деловито приставляли лестницы.
А чтобы сверху им не мешали всякие испанцы, бросали за стену горшки с порохом. Грохоту было…
Сухов был даже чуточку разочарован, когда струхнувший комендант пригласил пиратских капитанов в форт, дабы обсудить условия почётной сдачи.
К вечеру договорились обо всём, и солдатам было позволено покинуть форт, оставив при себе сабли и шпаги.
Комендант оставался как бы заложником у Моргана, но в ту же ночь, не перенеся позора, выпил яду.
С утра пираты занялись любимым делом — грабили и насиловали. Всех пленников затолкали в пару церквей и как следует расспросили.
Горожане, дабы избежать мучений, ничего не скрывали и указывали на богатеньких соседей.
Флибустьеры брали выданных народом под белы рученьки и ласково увещевали, чтобы те поделились с ними нажитым добром. Или хотя бы раскрыли тайну, где зарыли дублоны и песо.
А вот Морган мелочиться не стал.
«Адмирал» накатал и отправил с нарочным письмо президенту аудиенсии Панамы дону Августину де Бракамонте, чтобы тот заплатил выкуп за город в триста пятьдесят тысяч песо, иначе Пуэрто-Бельо будет сожжён, крепости развалены, а пленники перебиты.