Наши приватиры один за другим отходили от планеты и выдвигались, прикрывая уходящие беззащитные транспорты. Так что их неторопливый отход оказался хорошо замотивированным. Как и ожидалось, аварские приватиры рванули на всех порах завязать бой и, что самое главное, дредноут пыхтел сзади один без прикрытия.
Сигнал от Стига пришёл через два часа от входа аварцев в систему. Отвечать я на него не стал. Сорвав сетку с креплениями, отошёл от камня, вылез из роя и пошёл на перехват. Семь минут разгона, и я выравнял скорость с дредноутом. Ещё немного, и я вышел на траекторию атаки. Ещё чуть-чуть, и запустил гравицентр. Дредноут мной озаботился, но не сильно — траекторию он ожидаемо не сменил. Сначала аварцы начали меня нащупывать лазером ближней противокосмической обороны. Хорошо, что эти лазеры имеют каждый свою зону ответственности и меня достают всего два-три. Я иду прямо на цель, между мной и дредноутом гравицентр. Я покачиваю гравицентром, и лазерный луч отклоняется, проскакивает меня, не может сфокусироваться. Их мазки просаживают мне энергощит. Потом аварец начал запускать противоторпеды. Это понятно — он уходит, я догоняю, у него эффективная дистанция пуска больше. На моём ускорении противоторпеды идут мне в лоб. Я цепляю их гравицентром. Всё — противоторпед нет, но энергии на гравикомпенсаторы стало нужно больше. Снова лазеры и новая волна противоторпед. А вот и мне пора. Две мои торпеды ушли в стороны, обходя гравицентр, навелись и по-прямой рванули к дредноуту. Их мелкие рысканья по курсу убедили аварцев, что я их веду. По ним активно работала ПКО, но торпеды неубиваемо шли к бортам. Торпеды хорошо аварцев отвлекли, очень хорошо. Они стукнули в щит, прошли его, бесполезно долбанули в борт. Через несколько секунд до щита добрался и я, смещая гравицентр в сторону, чтобы не зацепить дредноут. Гравицентр щита не заметил, вошёл в борт между двух двигателей, я сбросил накачку энергии гравицентра, разминулся с бортом и начал уходить. Доли секунды выиграли мне километра полтора, а потом меня догнал лазерный импульс и долбануло термоядом. «Капец котёнку, срать не будет» — попрощался я со щитами, отключившимся кораблём и своей жизнью. Но я не умер, я всё летел и летел в своём железном гробу. Ну не железном, но от этого не легче. Через пять минут последним отключился ложемент, и я перешёл на жизнеобеспечение скафандра.
Лежать так в сдохшем корабле было тоскливо. Очень хотелось вылезти, оглядеться. Казалось, что ещё немного, и аварцы вскроют обшивку: «Ну-ка посмотрим, что тут у нас? Так это же Казак, консервированный в собственном соку!» Приступ паники я подавил, снова вышел в пси. Сзади вспышка энергии затухала и всё, ни на что большее моего пси не хватало.
А в это время в системе развернулась веселуха. В систему вместе с дредноутом вошло порядка девятисот аварских приватиров. У нас в конце прошлого боя оставалось около тысячи боеспособных. За несколько дней на верфях и силами экипажей удалось восстановить ещё триста. При поддержке дредноута аварских сил было более чем достаточно, чтобы раздавить наше сопротивление. Теперь же соотношение сил кардинально изменилось. Наши приватиры дружно сделали «кругом» и пошли на сближение с аварцами. Строй нам сохранить не удалось, и приватиры сошлись на встречных курсах и сцепились в собачьей свалке. Часть аварских кораблей отвернула и пошла на выход, но остальные проявили стойкость и дрались до последнего. Ни наши, ни аварцы пленных не брали, не жалели на добивание залп или торпеду. Наши безвозвратные потери чуть ли не превысили безвозвратные первого боя.
В итоге аварцев ушло под сотню, остальные остались в системе, преимущественно в виде трупов. Наши потеряли пятьсот с лишним кораблей совсем и двести небоеспособными подранками.
Все те часы, пока наши разбирались с аварцами, а я летел в консервной банке, Стейн сидел за своим астероидом. Он мне скинул информацию по лучу, только принять я её не смог. На самом деле он всё правильно сделал. Сунулся бы он ко мне и не известно, чем бы для нас это закончилось.
Время медленно и тягомотно уходило, как песок сквозь пальцы. Всё когда-то заканчивается, закончилось и моё одиночество. Я почувствовал в пси приближающийся сгусток энергии, потом меня зацепили и потащили. Хороший знак? Мусорщики бы попробовали сразу открыть, протестировать. Хотя, может у меня видок, как у бесполезного куска технологического мусора, годного только на переплавку? Я решил не дёргаться.
«Казак! Ты там живой!» — Пришло мне по нейросети.
«Да». — Ответил я.
«Погоди, сейчас мы тебя вытащим».