«Всех убьём — это про тебя я уже слышал…»
«Да. Ты прав. В тот раз всех убить не получилось. Они сдались».
Аязли, как я потом выяснил, скинул мои слова всем кораблям. Я послушал запись. Голос у меня звучал убедительно: спокойно, рассудительно, без лишней экспрессии и бравады.
Наш фронт дрогнул, но выровнялся. Столкновение началось. Точнее не столкновение, а бойня. Наши действительно всаживали ещё три-пять лазерных выстрелов в подбитые корабли, плавя рубки и реакторы. Или долбали малой торпедой — подранку без щита много не нужно. Спас-капсулы расстреливали ПКО — не сидеть же им без дела… Аварцы пытались сойтись на абордаж. Наши битые корабли их просто таранили. Доходило и до рукопашной. По крайней мере сцепившиеся корабли были. Временами у наших кораблей в таких сцепках взрывался реактор…
«Казак! Нам нужно отвлечь станцию! Попадёшь?»
Сотня тысяч километров. Пулька летит полминуты. Ну, чуть больше. Зато станция большая и неподвижная.
Я навёлся, выстрелил, промазал. Снова навёлся и провалился в своё пси. Я чувствовал как полетит пуля, как гравитация и солнечный ветер изогнут её траекторию. Я выстрелил и попал. У станции мощная защита, но кинетическое поле пульку не сдержало и верхний слой композитной чешуи потерял пару квадратных метров. Да — станция это мощь. Моих выстрелов в бушующем бое не видно. Это не значит, что меня нельзя вычислить. Аварцы разобрались кто их обижает после шестого попадания. Лафа кончилась. Я больше не вижу боя, не вижу и не чувствую ничего, кроме своего Револьвера, мгновенно отзывающегося на работу маневровых, аварской станции и узкой трубки пространства между нами. Как в тоннеле, воображаемом тоннеле без стен.
Судя по пропорциям, энерговооружённость у станции раз в десять больше моей. Стреляют они вдвое чаще, значит энергия выстрела у них раза в четыре больше. И значит аварские пули летят раза в два быстрее. Прикидка грубая, конечно, но в целом мне её хватает. Аварцы бьют залпом — так проще наводиться. Дробная стрельба, когда каждый ствол стреляет по готовности, может быть эффективнее, но сложнее, да ещё и я им жару добавляю. Я тоже не вижу аварских выстрелов, скорее угадываю их по лёгкому вздрагиванию станции — закон сохранения импульса никто не отменял.
Я чувствую опасность. Врубаю маневровые на всех четырёх кольцах и скольжу в сторону, навожусь и стреляю в ответ. Я раз за разом попадаю, и прямо чувствую злость и недоумение аварцев — в их пристрелянной системе они ничего не могут сделать со мной — наглой кусачей мошкой. А я их жалю и жалю. Это одно попадание не страшнО, и десяток не слишком опасен. А сотня попаданий — это уже много. Это только говорят, что «снаряд в одну воронку дважды не падает». Падает, нужно только пострелять подольше. Попаду второй раз в одно и то же место — вот и пробитие. А если у них усиленная броня, значит нужно попасть в одно место три раза.
Сотню выстрелов мне сделать не дали. Через полтора часа аварцы сменили тактику и начали долбить по нам сначала дробью, потом картечью. Пожалуй, это наиболее адекватный синоним. Если пуля — это один кусок, дробь — где-то под тысячу-полторы пылинок, то картечь — пятьдесят-семьдесят. Летит картечь медленнее пули, но быстрее дроби. Дробь наше защитное поле не прошибает — только просаживает. За 16 секунд от залпа до залпа мы кинетический щит полностью поднимаем. А вот картечь щит проходит и больно царапает. Я прямо физически чувствую боль от попаданий по кораблю. Чешуйки-то ладно, а датчики с эмиттерами?
«Аварский выстрел, попадёт через 16 секунд». — Командую я Умиде. Она пытается отмахнуться полем-ладошкой. Временами успешно. Моя команда сокращаются: «Выстрел 16 секунд». Потом сокращается до одного слова: «Выстрел».
Через семь минут мы сдались. Не совсем, а выкинули пылевое облако между нами и станцией. Аварцы его засекли, и начали выносить дробью. А мы — восстанавливать это облако, подкидывая дымовухи после каждого их залпа. Потом мы их обманули — высунулись, я влепил им пульку, и мы снова спрятались за пыль.
Да. Мы нашим выиграли уже два часа. При аварском темпе стрельбы и знании системы это 400 наших кораблей. И здесь аварцы перестали по нам стрелять, наводясь на накатывающую на них нашу лавину. Нет! Так дело не пойдёт!
Мы вышли из-за нашего пылевого облачка и продолжили вколачивать в аварцев пули. Аварцы снова переориентировались на нас. Сменили тактику? Сложно сказать. Наверно я просто выдохся. Через пятнадцать минут перестрелки я не смог вывести корабль из под удара. По нам прилетело. Потом прилетело ещё и ещё.