Шел одиннадцатый час вечера, когда лимузин Самира остановился перед самым большим и богатым кафе на этой улице. Соответственно своему положению, принц Фейяд снял на ночь все заведение целиком. Было бы ниже его достоинства позволить его гостям смешаться со случайными посетителями. Он был абсолютным монархом на участке суши размером в тысячу квадратных миль, граничившем с четырьмя государствами — Ираком, Саудовской Аравией, Сирией и Иорданией. То, что его владения вклинивались в каждую из этих стран, было не важно, потому что благодаря этому каждый мог без помех проникать на любую территорию и преспокойно стряпать всякие козни и создавать проблемы для соседей. Бабка Бейдра приходилась теткой принцу Фейяду по отцу, и на правах кузенов королевской семьи Аль Феи были вторым по знатности семейством.
Отцу Бейдра принц Фейяд отдал во владение все коммунальные службы страны. Самир владел электрическими и телефонными компаниями, но и он же построил школы и больницы, в которых могли бесплатно учиться и лечиться нее, кто желал. Аль Фейи изначально были богаты, а с привилегиями разбогатели еще больше, не затрачивая особых усилий.
Большой печалью всего семейства было то, что принц не имел наследников мужского пола, кому мог бы передать бразды правления. Он неоднократно женился и неизменно исполнял свои супружеские обязанности, но поскольку очередная жена оказывалась бессильна произвести на свет требуемого наследника, он разводился с ней. Теперь же, будучи шести десятков лет от роду, он решил, что если воля Аллаха такова, что не иметь ему прямого наследника, то он примет меры, дабы наследником его обеспечил кузен.
Именно ради этого восемнадцать лет тому назад Самир совершил хадж в Мекку. Его молитвы были услышаны, и ответом на них было рождение Бейдра. Но, несмотря на свое обещание, Фейяд все еще не узаконил мальчика как своего наследника. Вместо этого он настоял на том, чтобы Бейдр получил образование и воспитание на Западе, жил там и изучал западный мир. Во многих отношениях Самир был рад этому. Его сын, пойдя по стопам отца, станет доктором, и они будут работать бок о бок.
Но у принца были на этот счет свои соображения. Хватало других юношей, кто мог бы стать врачом. Бейдр должен был получить образование в более важной области — в коммерции, финансах. Только проникнув во все тонкости капитализма, можно сделать страну, то есть его самого с домочадцами, еще богаче и могущественней. Как всякий араб, он относился с недоверием к людям Запада, с которыми имел деловые связи: он чувствовал, что те считают его в каком-то смысле ниже себя, почти ребенком, по причине его необразованности. Вот он и решил, что Бейдр не поедет в Англию, чтобы пойти по стопам отца, а отправится в Америку, где профессии бизнесмена пользовалась почетом и уважением.
Самир с гордостью взирал на своего сына, когда тот вылезал из «кадиллака». Одет он был в традиционный арабский наряд — джелабийю, на шею ему ниспадала гутра, халат прилегал к высокой и статной фигуре. Он был красив собой, ничего не скажешь. Крепкий подбородок, крупный нос и темно-синие глубоко посаженные глаза над высокими скулами и оливкового оттенка щеками давали представление о силе и характере молодого человека. Принц должен остаться довольным. Быть может, теперь он введет Бейдра в престолонаследие.
В душе он каялся перед Аллахом за свои земные надежды и греховные притязания. Не чудом ли было то, что он послал ему тогда в пустыне сына. Он должен быть счастлив одним этим — ведь воля Аллаха свершилась.
Он подал знак Бейдру, поднимавшемуся вслед за ним по ступеням в кафе. Мажордом принца стоял при дверях с двумя вооруженными охранниками. Он узнал Самира. Поклонился в традиционном приветствии.
— Ас-салам алейкум.
— Алейкум ас-салам, — отозвался Самир.
— Его превосходительство ожидает прибытия своего любимого кузена с большим воодушевлением, — церемонно сказал мажордом. — Он приказал проводить вас к нему сразу же, как приедете. Он у себя в апартаментах наверху.
Они проследовали за мажордомом через безлюдное кафе к лестнице в задней части здания. В кафе царили тишина и спокойствие. Обычно занятые официанты стояли кучками и сплетничали, поблизости от эстрады сидели курили и болтали музыканты. Ни певцов, ни танцовщиц нигде не было видно. Ничего не могло начаться без сигнала принца.