— Я благодарен Господу за то, что вы оказались здесь, — сказал Бен Эзра. — Да пошлет он вам сына за ваши молитвы.
— Благодарю, — ответил Самир. — Да сохранит Аллах вам жену и дитя.
Он ушел в закуток, выгороженный занавесками, разделявшими палатку как бы на отдельные комнаты, а Бен Эзра вернулся к своей жене и стал прижимать смоченную водой ткань к ее губам.
В предрассветный час песчаная буря достигла своего пика. За полотном палатки ветер гудел словно эхо далекой канонады, и песок бил в палатку, словно каменный град с разгневанных небес. И тогда Набила разразилась криком боли и ужаса.
— Ребенок во мне мертвый! Я больше не слышу его жизни и движения!
— Тише… — мягко сказал Самир. — Все в порядке.
Набила протянула руку к его руке. В ее голосе слышалось отчаяние.
— Самир, пожалуйста. Не забудь о своем обещании. Дай мне умереть.
Он смотрел на нее, слезы туманили его взгляд.
— Я люблю тебя, Набила. Ты будешь жить, чтобы дать мне сына…
Он действовал быстро, настолько быстро, что она не почувствовала, как игла нащупала ее вену… только сладкий обрыв боли, когда подействовал морфий.
Он устало выпрямился. Свыше двух часов он не мог прослушать стетоскопом пульс плода. Боли у Набилы все это время усиливались, но схватки были очень слабые.
— Аида, — сказал он старой служанке. — Позови сюда хозяина каравана, мне понадобится его помощь, когда я буду извлекать ребенка. Но вели ему как следует помыться перед тем, как войти в палатку.
Женщина кивнула и выбежала за занавеску. Самир начал быстро раскладывать инструменты на чистую белую салфетку рядом с кроватью.
Неожиданно Набила вздрогнула, не приходя в сознание. Началось сильное кровотечение. Самир видел: здесь какое-то серьезное осложнение — Набила истекала кровью. Ее тело натужно пыталось исторгнуть из себя плод. Но Самиру никак не удавалось нащупать голову ребенка… Он быстро понял в чем помеха: послед закупорил выход из матки.
Кровавое пятно на простынях быстро ширилось, и Самир, борясь с нарастающим страхом, торопливо делал необходимое.
Рукой он расширил шейку матки настолько, чтобы можно было извлечь послед. Затем порвал околоплодный пузырь и вытянул плод вон из ее тела. Быстро отрезал пуповину, повернулся к Набиле… и испустил вздох облегчения — кровотечение прекратилось. Теперь он впервые посмотрел на ребенка.
Это была девочка, мертвая девочка. Он знал это, даже не притрагиваясь к ней. Слезы навернулись ему на глаза, когда он обернулся и посмотрел на лежащую Набилу. Теперь она никогда не родит ему мальчика. И вообще не родит. Он проследит за тем, чтобы она никогда больше не забеременела — угроза для ее жизни была бы слишком велика. Он почувствовал, как на него наваливается отчаянье. Возможно, она были права. Смерть могла быть предпочтительней.
— Доктор!
В проеме, отодвинув занавеску, стоял Бен Эзра. Самир невидяще смотрел на еврея, глаза были затуманены. Он не мог говорить.
— Моя жена, доктор! — В голосе Бен Эзры слышался испуг. — Она перестала дышать!
Повинуясь рефлексу, Самир схватил свою медицинскую сумку. Еще раз глянул на Набилу. Морфий хорошо сделал свое дело: она спала. Он быстро перешел в соседнюю выгородку, опустился на колени рядом с женщиной, пытаясь услышать через стетоскоп биение ее сердца. Ни звука.
Он быстро приготовил шприц с адреналином и вкатил его прямо и сердце женщины. С усилием раскрыл ей рот и попытался вдохнуть воздух ей в легкие, но все было бесполезно… И он повернулся к мужу роженицы.
— Я сожалею, — сказал он.
Бен Эзра уставился на него.
— Она не может быть мертва, — возразил он. — Я видел, у нее двигался живот.
Самир посмотрел на женщину: Бен Эзра был прав. Живот ее, казалось, тужится.
— Ребенок! — воскликнул Самир.
Мгновенно раскрыл сумку и достал скальпель.
— Что ты делаешь? — жестко спросил Бен Эзра.
— Ребенок, — пояснил Самир. — Еще не поздно спасти ребенка.
У Самира не было времени раздевать роженицу. Он быстро разрезал на ней одежду, обнажил живот, синеватый и вздутый.
— Теперь зажмурься, не смотри, — приказал Самир.
Бен Эзра поступил как ему было сказано. Самир быстро сделал разрез. Тонкая кожа с хрустом разошлась под ножом. Самир вскрыл брюшную полость, и в следующий миг ребенок был у него в руках. Быстро перерезал и перевязал пуповину. Пара шлепков, и громкий здоровый крик новорожденного огласил палатку.
Самир посмотрел на путника.
— У тебя сын, — сказал он.
Бен Эзра уставился на Самира. Странным было выражение его лица. Он молчал.