Для начала корабли великого пирата напали на остров, что находился севернее Панамского перешейка. Этот остров называется Санта-Каталина. Его окружает гряда рифов, и они были единственным серьезным препятствием для наших кораблей. Там существует довольно сильное береговое течение, оно просто выносит на эти рифы любое судно, и при сильном попутном ветре их достаточно сложно обойти. Хорошо, что гряду видно издали: течение уже много лет гонит туда все, что попадает в воду с берегов: сваленные бурями деревья, поломанные лодки, что индейские, что испанские, старые бочки, ящики, сундуки — словом, всяческий хлам. Из-за этого за долгие годы там возникла целая гряда мусора. Испанские власти хотели когда-то ее разобрать, но потом спохватились: ведь благодаря этой гряде бухточка, в которой устроен порт, отлично защищена от высоких волн. Будь там одни только рифы, волны наносили бы немалый урон причалам.
Потому-то я и сказал, что рифы были единственным препятствием на пути нашей флотилии. Крепость крепостью, однако испанцы не так уж хорошо ее укрепили — верно, думали, что раз никаких богатств на острове нет, то и кому он нужен? Мы захватили его без особого труда. Куда сложнее оказалось осуществить вторую «подготовительную операцию», задуманную Морганом: взять штурмом крепость Сан-Лоренсо. Она находится в устье большой, полноводной, но не слишком глубокой реки. Корабли по ней не прошли бы, да и глупо было б рисковать кораблями, бросив их потом в глухих панамских лесах. Морган послал своих людей на переговоры с двумя индейскими племенами, которые занимались ловлей рыбы на этой реке. За пару бочек рома и несколько горстей стеклянных побрякушек вожди племен продали нам шестьдесят каноэ и помогли изготовить еще сотню. У них это получалось на зависть быстро.
По реке предстояло плыть несколько дней, а потом еще пару недель продираться через тропический лес, в котором кишмя кишели змеи и прочая нечисть.
Штука в том, что нам было необходимо огромное количество пуль, пороха, да и оружия нужно было взять столько, чтобы на каждого приходилось как минимум по мушкету да по паре пистолетов, не считая палашей, сабель и кинжалов. Морган решил взять лишь самую малость продовольствия. По пути нам должны были встречаться испанские поселения — никак не крепости, которые легко было захватить, а уж там разжиться съестным.
Но мой любезный тезка позабыл, что испанцы умеют быть не менее коварны, чем те же индейцы. Они заранее узнали о том, что по направлению к Панаме идет целая пиратская армия, и принялись превращать наш путь в пустыню. Они уходили из своих домов, забирая все, что можно было есть. Угоняли скот, уносили, а когда было не унести, уничтожали урожай. Даже совершенно зеленые, несозревшие фрукты, и те обобрали! Скорее всего просто закопали где-то в лесу. Так что никакого продовольствия в этих поселениях добыть было нельзя. Будь у нас время, можно было б сделать стоянку и устроить охоту — пострелять птиц, да хоть тех же змей наловить. Но у нас не было ни времени — приходилось спешить, пока испанцы не стянули к Панаме дополнительные войска, — ни лишних пуль и пороха.
Пришлось голодать. По дороге мы сожрали даже наши ремни и сумки — во время стоянок растягивали кожу возле воды, чтобы отсырела получше, потом резали на куски и жарили на угольях. И казалось, что вкусно! С голодухи-то все вкусно. Еще коренья всякие выкапывали и ели. Некоторые, не зная как следует, что за корешки откапывают, травились ими. Двоих, помню, не откачали…
В конце концов мы взошли на гору, с которой открывалось побережье Южного моря. Цель была близка, и все взбодрились. А тут еще наши разведчики, посланные узнать, нет ли внизу засады (испанцы ведь знали, что мы идем к ним в гости!), вернулись, крича и размахивая руками. Физиономии их были в крови, так что все поначалу встревожились. Но, как оказалось, они набрели на стадо коров, поймали теленка, зарезали и нажрались сырого мяса. Тут мы все ринулись в долину и принялись ловить коров и пасшихся неподалеку ослов. Впрочем, двум десяткам человек Морган приказал разводить огонь, чтоб хоть немного обжаривать мясо.