Последняя деталь к картине заговора
Михаил пришел к убеждению, что пираты как-то покидают остров, но долгое время ему оставался непонятен механизм. Ни разу пиратские быстроходы не были замечены по-настоящему далеко от острова, да и не могли бы они проплыть много. В трюме просто не хватило бы места для припасов на двадцать «гребцов». Он встал в тупик. Слежка за всеми отплывающими была невозможна. На тайную не хватило бы агентов, а для официальной через Правительство Острова нужны были веские основания.
Из простого упорства, он стал проводить все вечера в рубке посольского маяка. Жена, к этому времени разродившаяся двумя детьми, уже не шпионила за ним, а просто жаловалась, что он уделяет ей мало внимания и никуда с ней не ходит. Он был непреклонен и каждый вечер оставлял жену без ресторана, театра или танцев на набережной под залихватский пиратский оркестр. Сотрудники маяка привыкли к нему и даже стали позволять себе картишки в его присутствии, зная, что ему до их нарушений нет дела. Все вечера он следил за морским трафиком. Поздно вечером он возвращался по каменистой, с сухими колючками на обочинах, дорожке мыса, слушая плеск воды и крики чаек, тихонько заходил в свой домик, чтобы не разбудить жену, и засыпал в одежде. По ночам ему стал снится огромный корабль пиратов, вбирающий в себя сгрудившиеся вокруг быстроходы и стремительно уходящий за горизонт. Михаил чувствовал дрожь в руках и думал во сне: «Вот оно, теперь я их раскусил!» Проснувшись, он каждый раз очень расстраивался, иногда на него нападало отчаяние: ему казалось, что он состарится и так и не раскроет грандиозного заговора пиратов.
Действительно, наблюдение за морем за полтора года дало ему немного: он лишь постиг в деталях технологию тралового сбора водорослей и разгрузки кораблей Конфедерации (в их корме открывался проем, и из трюма в воду вываливались, как детские кубики, огромные ящики, эти ящики затем брались на буксир пиратскими быстроходами под надзором легкого посольского челнока и доставлялись на причал).
Но наконец пришла подсказка, благодаря которой картинка собралась из осколков! С очередным транспортником пришло сообщение из дипломатического центра. В сообщении говорилось, что у южного побережья Горного континента команда потерпевшего крушение разведчика заметила быстроход!
Последние десятилетия Конфедерация пускала вокруг континента все больше береговых разведчиков. Правительство преследовал страх, что отряды других наций могут высадиться на скалистый берег, подняться на три километра по почти отвесному уступу плато, создать форпосты на плато и оттуда продвигаться к Ободу.
Во время шторма один из береговых разведчиков выкинуло на скалы (рутинное событие в жизни береговой разведки). Моряки довольно удачно пережили крушение, заняли узкую пещеру с небольшим числом проходов, быстро заложили их камнями, так что столкнулись всего с парой пещерных слизней и одолели их без потерь. Обосновавшись, они стали ждать следующее разведывательное судно, которое бы их подобрало. Шторм бушевал два дня, и остатки корабля смыло в океан. Через два дня моряки проснулись от грохота. Звуки напомнили им «молотьбу в кузнечном цеху». Выглянув из пещеры, они увидели чудовищно быстро плывущий вдоль берега быстроход. Создавалось впечатление, что грохот каким-то образом исходит от него. Их удивило, что на бортах быстрохода не было герба Конфедерации, но они решили все же, что поблизости носитель, большой разведывательный корабль Конфедерации, несущий на себе два десятка быстроходов для площадной разведки. Моряки стали подавать сигналы. Однако быстроход, поравнявшись, открыл по ним огонь. Оглушительные залпы сопровождались вспышками света и облаками дыма. Большую часть экипажа убило на месте: неизвестные орудия имели такую силу, что тела людей разрывало на части. Жизнь сохранили те, кто оставался в глубине пещеры. Но их чуть не замуровали глыбы обрушившегося свода. Когда залпы прекратились, один из выживших прополз через каменные завалы и выглянул. Быстрохода нигде не было, не было и грохочущего звука.
Впрочем, были серьезные основания сомневаться во всей этой истории. Дело в том, что рассказал ее единственный спасшийся из экипажа, переживший тяжелое ранение и двое суток пролежавший на утесе под палящими солнечными лучами.
Даже не высаживаясь и не подбирая его, легко было догадаться, что из пещеры на утес его выгнали слизни. Патруль, заметивший несчастного, обнаружил также пещеру рядом с утесом. Слизни забили ее настолько плотно, что она стала похожа на опрокинутое ведерко с желе. Пещерные слизни — бич береговой разведки. Тех моряков, которые не погибают при крушении, часто добивают слизни, вылезающие из щелей и ходов в стенах прибрежных пещер.