— В Наветренном проливе, к северу от Пуэрто-Рико.
— К северу от Пуэрто-Рико? — переспросил Хэклетт нарочито удивленно. — Разве в тех местах растет кампешевое дерево?
— Нет, — отозвался Хантер. — Но мы два дня боролись с сильным штормом и заметно отклонились от намеченного курса.
— Воистину очень заметно, ибо Пуэрто-Рико расположен к северо-востоку от Ямайки, а кампешевое дерево встречается к юго-западу от нее.
— Я не могу отвечать за шторм, — сказал Хантер.
— В каких числах он бушевал?
— Двенадцатого и тринадцатого сентября.
— Странно, — заметил Хэклетт. — На Ямайке в эти дни стояла прекрасная погода.
— Как все мы знаем, в открытом море погода не всегда такова, как на суше, — возразил Чарльз.
— Суд благодарит вас, мистер Хантер, за поучение касательно морского дела, — сказал Хэклетт. — Хотя я думаю, что вы мало чему сможете научить присутствующих здесь джентльменов, не так ли? — Он издал короткий смешок. — Ну а теперь, мистер Хантер, — уж простите, что я не называю вас капитаном Хантером, — станете ли вы утверждать, что не имели изначального намерения ни посредством судна, ни посредством его экипажа нападать на какое-либо испанское поселение либо владение?
— Да, утверждаю.
— Вы никогда не держали совет, дабы спланировать подобное противозаконное нападение?
— Нет, — ответил Хантер как можно увереннее, зная, что никто из команды не осмелится противоречить ему в этом вопросе.
Сознаться в общем решении, принятом в Бычьей бухте, было равносильно подписанию самому себе смертного приговора за пиратство.
— Вы клянетесь спасением своей бессмертной души, что не обсуждали подобного намерения ни с кем из членов своей команды?
— Клянусь.
Хэклетт сделал паузу.
— Позвольте мне убедиться в том, что я правильно понял суть. Вы отправились в экспедицию исключительно с целью заготовки кампешевого дерева. Исключительно по неблагоприятному стечению обстоятельств вас унес далеко на север шторм, совершенно не затронувший здешние берега. Впоследствии вас безо всякой провокации с вашей стороны взял в плен испанский военный корабль. Верно?
— Совершенно верно.
— Затем вы узнали, что капитан этого же испанского военного корабля напал на английское торговое судно и взял в заложники леди Сару Элмонт, тем самым дав вам основание для ответных действий. Это так?
— Да, так.
Хэклетт снова сделал паузу.
— Откуда вы узнали, что этот испанский корабль захватил леди Сару Элмонт?
— Она находилась на его борту к тому моменту, как мы попали в плен, — ответил Хантер. — Я узнал это из случайной оговорки одного испанского солдата.
— Весьма удобное совпадение.
— Однако же это правда. После того как нам удалось за бежать — надеюсь, это не является преступлением в глазах уважаемого суда? — мы проследовали за испанским кораблем до Матансероса, где и увидели, как леди Сару высадили на берег и переправили в крепость.
— Итак, вы напали на эту крепость с единственной целью защитить добродетель англичанки? — Голос Хэклетта был полон сарказма.
Хантер по очереди оглядел лица судей.
— Джентльмены, насколько я понимаю, данный суд не ставит себе целью решить, являюсь ли я святым. — Эти его слова вызвали смех у слушателей. — Он должен лишь определить, являюсь ли я пиратом. Конечно же, я знал, что в бухте Матансероса стоит галеон. Это был весьма ценный трофей. Все же я прошу суд принять во внимание, что у нападения имелось основание в виде провокации, причем такой, что она, откровенно говоря, не допускала двусмысленного толкования с точки зрения закона, с какой стороны ни посмотри.
Хантер взглянул на секретаря суда, в чьи обязанности входило вести протокол заседания, и увидел, к своему изумлению, что тот безмятежно восседал на своем месте и даже не думал ничего записывать.
— Расскажите нам, как вам удалось бежать с испанского корабля, когда вас взяли в плен? — велел Хэклетт.
— Это произошло благодаря усилиям плывшего с нами француза по имени Сансон, проявившего храбрость, достойную всяческого уважения.
— Вы высоко цените этого Сансона?
— Да, очень. Я обязан ему жизнью.
— Отлично, — заявил Хэклетт и развернулся. — Пригласите для дачи показаний первого свидетеля, мистера Андре Сансона!
— Андре Сансон!
Потрясенный Хантер развернулся к двери и увидел, как в зал суда входит Сансон. Француз двигался быстрой, плавной, текучей походкой. Он занял место, предназначенное для свидетеля, и поднял правую руку.
— Андре Сансон, обещаете ли вы и клянетесь ли на Святом Писании быть честным и правдивым свидетелем в деле между королем и арестованным, в том, что касается фактов пиратства и грабежа, в каковых означенный арестованный обвиняется?