По линии стражи ей официально поручили разобраться с валютой прав. Что ж, она делила свое время между валютой и попытками выудить информацию у Чейсона Фаннинга. Приходилось признать, что она не очень хорошо разбиралась в таких вещах; ее попытки войти в доверие к слипстримерам смотрелись фальшиво, а убедительно им пригрозить ей было нечем. Если она просто болталась бы поблизости, то выглядела бы слабохарактерной, поэтому она проводила все больше и больше времени вне стен дома Эргеза. Было крайне обидно, что с ним она ничего не добилась, и от этого изнеможение только усиливалось.
Сегодня небо напомнило ей о доме. Паквея была зимней нацией, и в ее воздухе царил морозец; из таких мест, как Меридиан, регулярно приплывали теплые фронты, и по мере охлаждения конденсировались. Капли становились все больше и больше, пока не превращались в гигантов. Дома водяные шары часто покрывались коркой льда — не так, как тут, — что делало их опасными вдвойне. Когда эти хрустальные сферы подлетали слишком близко к городу, их подрывали — бум, облако брызг, словно черный фейерверк на фоне чернильного неба. Но никогда они не бывали в таком множестве, как в потоке капель — больших и маленьких, — заполонивших поле зрения Антеи теперь.
Погода в Паквее была всего лишь отзвуком того, что испытали бы вы, если бы последовали за медленным дрейфом охлаждающегося воздуха к стене мира. Стоило Антее прислониться к деревянным перилам, как спокойствие этого уголка, набегающий воздух и собственная измотанность унесли мысли Антеи вдаль. Ей неожиданно привиделось небо, наполовину вымощенное зазубренными белыми клыками — миллионами и миллионами айсбергов, простирающихся из бесконечной тьмы снизу в бесконечную тьму вверху, а равно и во все стороны. По счастью, айсбергов затемненных, потому что в свете солнца они ослепляли бы, а задумайся вы о масштабе зрелища — так и вовсе свели бы вас с ума.
— Уже шесть часов.
Антея вздрогнула; голос Гонлина в воспоминаниях прозвучал так живо, как будто он стоял рядом с ней. Но нет, он висел на фоне гигантской ледовой стены. Они же выстроились вокруг в невесомом воздухе неровной звездой — Антея и еще шестьдесят человек, — с нарастающей тревогой слушая сообщение Гонлина.
— Шесть часов. По всей Вирге пробуждаются древние устройства, дремавшие тысячелетиями. Поле, подавляющее трансцендентные технологии, рухнуло. Что-то случилось с Кандесом.
— Он погас? — спросил кто-то, высказывая вслух кошмарную мысль, которая крутилась в головах у всех. Если бы солнце солнц умерло, перестало бы течь тепло, которое оно давало всему миру. Здесь стало бы намного холоднее — вплоть до того, что замерз бы сам воздух, — и этот холод скоро начал бы проникать во внутренние области. Без Кандеса умерла бы вся Вирга.
Гонлин пожал плечами. Антее ясно рисовался его мундир цвета индиго, отливающий фиолетово-пурпурным под светом дуговых фонарей за спиной, его резко высвеченное сбоку лицо. Глаз его она не видела — только изгиб щеки, тревожные морщины, резко пересекающие профиль.
— Насколько нам известно, солнце солнц перешло в ночной режим нормально, — сказал он. — Затем, через несколько часов, создаваемое им подавляющее поле отключилось. На данный момент Вирга настежь открыта для Искусственной Природы.
Антея, взглянув на Телен, вздрогнула. В неумолимом свете лицо ее сестры отдавало бледностью.
— Они проникли сквозь оболочку? — спросила она.
Гонлин поколебался. Затем опустил голову.
— Да, — сказал он.
Собравшиеся вокруг него разом вздохнули.
— Там, в темноте, просыпаются какие-то создания. Распрямляются и приходят в движение. Некоторые пробили стену. Другие, похоже, были… все это время здесь. — Он прикусил губу. — Яйца, если хотите. Видимо, были разбросаны по всей Вирге давным-давно. Сейчас они вылупляются. Мы должны уничтожить их.
Антея услыхала далекий звук, затем — громоподобный треск, отчетливый и резкий. Где-то треснул айсберг.
Звук пришел опять, уже с другого направления. Все внезапно обернулись, уставившись на далекую стену мира, где появлялись маленькие белые облачка.
Антея услышала вскрики, возгласы. Она смутно осознавала, что Телен схватила ее за плечо и куда-то указывает. Над всем этим усиленный мегафоном голос Гонлина повторял:
— Спокойствие, спокойствие! Это свои.
По всей безмерной вертикальной равнине выползали из разломанных ледяных коконов сверкающие, зеркально-яркие твари. Они встряхивались, разбрасывая осколки размером со взрослого человека, а затем расправляли прозрачные крылья с металлическими ребрами.