— Ты низко пал в своем предательстве, Чейсон, — проревел где-то поблизости Кестрел; его слова оттенил раскат грома. — Хитро задумано, только не сработает! Эта погода зажала тебя в угол, и ты это знаешь.
Туго натянутые поперечные тросы шли парами: один для ходьбы, другой — в пяти футах над ним — вместо поручня. Чейсон быстро перешел по пешеходному тросу к вертикальному линю и вскарабкался по нему. Двадцатью футами выше он заметил еще одну веревочную лестницу вдоль другой группы перекрестных тросов. Он добрался до этой лестницы и принялся взбираться по ней, не остановившись даже когда на лине под ним появились темные фигуры.
— Я его нашел! Он идет вверх!
Чейсон выругался и полез быстрее, но его зачахшие в невесомости мышцы были на пределе. Они наверняка его поймают через минуту-другую. Судя по словам Кестрела, он собирался не захватывать Чейсона Фаннинга, а убить. Хотел бы Чейсон знать, почему.
Лестница под ним кончилась, а через несколько мгновений кончился и поперечный трос. Держась одной рукой за натянутый вертикальный линь, он балансировал рядом с привязанным концом пешеходного троса и смотрел, как из тумана на другом его конце появляются четыре копа с обнаженными саблями. Двое начали, слегка пританцовывая, двигаться вдоль веревки, полураскрыв свои черные крылья ради равновесия на сильном встречном ветру. Чейсон лягнул веревку, но она еле пошевелилась. Он слишком устал, чтобы карабкаться вверх по вертикали; может еще быть, он сумел по ней бы соскользнуть… но теперь и снизу раздавались крики.
Он глубоко вздохнул и повернулся лицом к первому канатоходцу. Тот ухмыльнулся и встал в позу фехтовальщика, сжимая над головой веревку в поднятой левой руке. Полицейский медленно двинулся ближе.
И пропал. Чейсона обдало жестоким холодом, и он чуть не потерял опору.
Из тумана, словно пушечные ядра, вырвались зеркально-яркие шары и разлетелись среди канатов мириадами брызг. Чейсон вцепился в тросы, но те принялись прогибаться и раскачиваться под натиском внезапной бури.
7
Еще двоих из нападавших на Чейсона смелó с лестницы в первые секунды потопа. Третий тщетно попытался спуститься по лестнице, но его поразил шар из воды размером больше него самого на скорости в сто миль в час, и он исчез, как будто его и не бывало.
В городе завыла тревожная сирена. Чейсон перемахнул лестницу и уставился на жадно накатывающиеся тучи, что сбросили видимость почти до нуля. Он увидел пляшущие, мечущиеся контуры, которые обернулись косяком ярко-желтых рыб. Их длинные плавники бешено трепетали в попытке от чего-то спастись; они проносились мимо него, оставляя за собой проблески образов — кружевной хвост, замороженный взгляд, растопыренные жабры. Затем лихорадочное движение в облаках возвестило о подходе дождевых капель.
Они обрушились на город словно ракеты. Ветер менялся, и вызываемый вращением Сонгли встречный вихрь, несущийся со скоростью шестьдесят миль в час, быстро сменился неистово жалящим штормом. Буря швырялась в деревянные стены и крыши города каплями дождя размером со стулья, столы и даже дома. Чейсон слышал отдаленный треск — должно быть, от чьей-то рушащейся крыши или взметывающихся уличных досок. Через несколько секунд капли превратились в натиск армии странных искривленных форм; их округлые очертания так исказил мечущийся воздух, что одни походили на отрубленные руки, другие же — на взъерошенных пауков, оставлявших за собой след из брызг. Они делились и вновь объединялись, мешались и натыкались в суете друг на друга, торопясь разрушить хрупкое городское колесо.
Такелаж уходил из-под ног. Чейсон шагнул прочь с веревочной лестницы и падал, пока не наткнулся на свободно болтающийся конец. Он схватился за веревку и по длинной дуге вылетел из плоскости колеса. Если он сейчас отпустит веревку, то станет единым целым с бурей. На него ведрами хлынула вода, и он задохнулся и ослеп. Затем веревка туго натянулась, круто развернула его и понесла под углом над улицей Сонгли.
Все, о чем он мог думать, глядя на проносящиеся мимо здания, это что «вся работа Маритина насмарку». Маритин был массажистом Эргеза, который трудился над ними после каждого спарринга между Дариушем, Чейсоном и друзьями Эргеза — вправлял их выбитые суставы и защемленные мышцы. После затянувшейся жизни в невесомости тело приобретало склонность выходить из строя по малейшему поводу, а тут его ждал тот еще повод: Чейсон собирался врезаться в фасад рынка.