Кестрел послал вестового в доки, прервав тем временем брифинг. «Это нужно довести до Кормчего!» — перекрикивал он возражения адмиралтейских.
Так началось первое противостояние из тех, которым предстояло вылиться в эскалацию кризиса.
— Вероятно, тут же все и закончилось бы, — сказал Ричард, — если бы Кормчий решил прибыть лично. Он мог бы запереться наедине с Эйргроувом и немедленно арестовать его. Но к тому времени с борта «Разрыва» уже сходили люди, и делились своей историей с любым, пожелавшим их слушать. И Кормчий решил отправить в адмиралтейство свой караул. Когда эти вооруженные люди ворвались в комнату брифингов, персонал сплотился вокруг Эйргроува.
— Это было фиаско, — признал Кестрел. Шестнадцать человек в шлемах с плюмажем направили винтовки на самых уважаемых командиров флота Слипстрима и потребовали, чтобы они выдали Эйргроува. — Приказ отдал не я, но честь и закон меня обязывали его выполнить.
Так бы Эйргроув и пропал, если бы пара капитанов и один коммодор не вытащили его через другую дверь.
Когда Эйргроув больше не появился, было отдано распоряжение об аресте членов команды «Разрыва», большинство из которых напивались в семейном кругу или пытались сбыть с рук необычайнейшие из сокровищ, что когда-либо видали ломбарды Раша. Они так рассеялись, что их было трудно найти. Противостояние в адмиралтействе продолжалось более двадцати шести часов, прежде чем Эйргроув отошел от первого приступа ярости (в равной степени направленной против Кормчего и Чейсона Фаннинга) и приказал отозвать команду на борт.
— Здесь он и переступил черту, — сказал Кестрел. — Сделав это, Эйргроув перешел из одураченных тобой лопухов в активно действующие предатели. Его люди при содействии докеров просочились под покровом ночи обратно на верфи, и снова погрузились на «Разрыв». Мы прознали об этом ровно в тот момент, когда «Разрыв» попытался отчалить, и перехватили его с помощью кораблей городской полиции.
По пробуждении жителей Раша встретила свеженькая, остро осязаемая патовая ситуация, повисшая в самой атмосфере города — в прямом и переносном смысле. Игнорировать или скрывать происходящее было невозможно. Когда история просочилась наружу, начались беспорядки.
— Половина людей в Раше даже не граждане Слипстрима, — напомнил им Кестрел. — Они из Эйри — они покоренный народ, и ненавидят Кормчего. Словом, сейчас «Разрыв» осажден, и повсюду ходят россказни агитаторов о том, как ты и адмиралтейство сопротивлялись вторжению в Эйри, и как Кормчий наложил вето на вашу атаку на Фалкон. Адмиралтейство поддерживает корабль, пуская к нему ракеты с припасами. Мы перехватываем те, что можем, но часть всегда проскальзывает. Эйргроув запечатан внутри — вот уже несколько месяцев.
— Но зачем? — спросил Чейсон. — Чего он ждет? История уже безусловно пошла гулять. Он ничего не выигрывает, оставаясь там, разве что держится подальше, спасая свою собственную шкуру, — что совершенно не в его духе.
— Ой, да ладно, — фыркнул Кестрел, качая головой. — Чтобы начали ходить слухи — это был вопрос считанных дней. И когда они подтвердились… после этого все просто вышло из-под контроля.
Чейсон был озадачен:
— Какие еще слухи?
— Ну как какие, — сказал Ричард, — что вы живы, конечно же.
Кестрел с отвращением кивнул:
— Эйргроув ждет тебя, Чейсон.
Весь чертов город ждет твоего возвращения.
14
Переход в зиму никак четко не обозначался, по крайней мере, в большинстве стран. Катамаран разогнался по касательной к Стоунклауду и границе гретелей, и свет от нескольких ближних солнц потускнел. Первоначально два солнца Гретеля были по правом борту, а фалконское — по левому. Они постепенно оставались позади и от расстояния краснели. В таких нациях, как Слипстрим, народ иногда устраивал все же фермы или фабрики в этих вечных сумерках; те, кто вырос в этих краях, частенько возвращались назад, заявляя, что им нравятся тонкие оттенки цвета, играющего здесь на облаках. Там, где свет становится слишком тусклым, не растут посевы, но большинство правительств не запрещает своим людям селиться в любой дали, если те сумеют.