– Мы должны верить Птероклсу. Когда он будет готов, он может наложить заклинание. А пока лучше подождать.
Всеволод снова что-то пробормотал.
– Спасибо, ваше величество, – произнес Птероклс.
– На здоровье, – ответил Грас, но не смог удержаться и добавил: – Надеюсь, нам не придется слишком долго ждать.
Позже он жалел, что сказал это, потому что не мог удержаться от сомнений, будет ли это на пользу волшебнику и его магии?
День за днем стояла пасмурная и туманная погода, лишь с робкими проблесками солнечных лучей. Такие периоды плохой погоды, конечно, случались здесь. Но был ли этот естественным?
Наконец Грас почувствовал себя достаточно нетерпеливым и раздраженным, чтобы задать мучивший его вопрос вслух. Птероклс только пожал плечами.
– Трудно сказать наверняка, ваше величество. Хотя я снова скажу: воздействовать на погоду нелегко, особенно смертным.
– Значит, смертным недоступно. – Король задумался. – Тогда возможно ли, что Низвергнутый снова обратил свой взор сюда?
– Я не заметил ни одного признака. – Вздох Птероклса добавил тумана в холодный сырой воздух. – Если бы действительно было так, я бы наверняка заметил. Человек, который познал когти льва, узнает их, когда снова почувствует на своем теле.
Четыре дня спустя погода наконец изменилась, но не к лучшему. С неба начал капать дождь. Он шел и шел, не очень сильный, но и не прекращающийся. Аворнийские солдаты угрюмо шлепали по лагерю, с трудом вытаскивая из грязи сапоги.
Дождь расстраивал Птероклса по нескольким причинам.
– Я надеюсь, черногорцы не пытаются пробраться на кораблях в Нишеватц, пока держится непогода, – сказал он. – Плохо для нас, я имею в виду – хорошо для них. Они могли бы проделать это так, что мы даже не заметили бы их. Пока я не могу использовать обычный огонь для заклинаний против их кораблей.
– Насколько вероятно, что они сделают это? – спросил Грас. – Я бы не хотел плавать в дождь и туман.
Он вздрогнул, представляя себе огромные камни или другие корабли, остающиеся невидимыми до тех пор, пока уже не становится слишком поздно, чтобы свернуть в сторону или обойти. Птероклс ответил ему простым пожатием плеч. Это нисколько не приободрило короля. Пожав плечами в ответ, Грас сказал:
– Будь готов сделать, что нужно, когда погода наконец прояснится. Рано или поздно, но это должно произойти.
– Я буду готов, ваше величество, – заявил волшебник. Грасу оставалось только принять его ответ. Начни он придираться к Птероклсу после такого обещания, это, вероятнее всего, принесло бы Аворнису больше вреда, чем пользы. Спустя неделю туманов, измороси и дождя король почувствовал, что готов взорваться. То же происходило и с Всеволодом, который неразборчиво бормотал что-то в белую бороду. Птероклс шагал взад и вперед, как посаженный в клетку зверь. Даже генерал Гирундо, один из самых веселых людей, рожденных на этом свете, начал покрикивать на окружающих.
Грас почувствовал нечто вроде радости, когда наконец увидел солнечный рассвет. После дождя, который шел ночью, день был прекрасным. Трава и кустарники сверкали, как изумруды. Солнечные лучи искрились в каплях воды на зелени, порождая бесчисленные крошечные радуги. Казалось, что кусты увешаны бриллиантами. Воздух все еще сладко пах свежестью: дождь очистил его от вони, которая обычно витает над солдатским лагерем.
– Пошли, Птероклс! – позвал Грас.
Он не спросил, готов ли волшебник применить магию, предполагая, что тот готов. Если предположение окажется ложным, Грасу придется действовать.
Колдун сказал:
– Ваше величество, я могу попробовать заклинание сейчас, если вы мне прикажете. Оно может получиться, а может – нет. Если вы позволите мне подождать, пока солнце поднимется выше и его свет станет ярче, заклинание наверняка сработает. Я сделаю так, как вы потребуете. Чего бы вы хотели?
Каковы бы ни были желания Граса, вопрос был законный и требовал немедленного ответа.
– Будем ждать, – сказал он после небольшого размышления. – Твое волшебство – наиболее важная часть атаки. Ом о должно удаться, чтобы дать нам шанс взять Нишеватц. Делай, когда ты решишь, что шансы наилучшие.
– Спасибо, – Птероклс низко поклонился.
Грас наблюдал за небом, не появились ли облака, чтобы закрыть солнце и помешать волшебнику. Тогда он велит Птероклсу попробовать обычный огонь – если он зажжет ворота, отлично! Если нет, они могут еще подождать. Но день становился все ярче и теплее; пар поднимался от стен Нишеватца и от окрестных полей.
Король уже собирался спросить Птероклса, готов ли тот начать, когда с юга прискакал всадник.
– Ваше величество! – кричал курьер. – У меня важные новости, ваше величество!
– Говори.
Грас старался сохранять спокойствие. Новости – стоящие того, чтобы прискакать с юга в такой спешке, вряд ли были хорошими. И действительно, курьер проговорил:
– Извините, ваше величество, но ментеше принца Улаша перешли на севере Стуру. Они разоряют земли на нашей стороне реки.
– Ментеше Улаша? – переспросил Грас, и всадник кивнул.
Грас выругался. Это были наихудшие новости, какие он мог бы получить. Улаш оставался спокойным, когда принц Эврен устраивал набеги на южные провинции несколько лет назад. Если он беснуется сейчас… «Неудивительно, что Низвергнутый перестал беспокоиться о стране черногорцев», – подумал Грас.
– Мне начинать накладывать заклинание, ваше величество? – спросил Птероклс.
– Нет, – ответил Грас, ненавидя это слово. – Мы вынуждены снова прервать осаду. Нам придется возвращаться домой.
13
Ланиусу не хотелось видеть Граса так скоро после его отъезда, тем более – мечущегося между одной неприятностью и другой. Тесть выглядел более чем встревоженным и не сумел скрыть этого, когда спросил:
– Это на самом деле так плохо, как написано во всех донесениях, которые я получил?
– Все сведения, которыми я располагаю, – в этих донесениях, – ответил Ланиус. – Ситуация скверная, не так ли?
– Несомненно, это не просто набег, – сказал Грас. – Они бросают сюда все силы, что у них есть.
– В каком-то смысле это комплимент, – заметил Ланиус.
Грас посмотрел на зятя как на сумасшедшего.
– Это действительно так, – настаивал Ланиус – Ты слишком преуспел в Черногории. Низвергнутый не смог остановить тебя там, вот он и велел Улашу двигаться на юг.
Старший король сдвинул брови, размышляя.
– В твоих словах что-то есть, – сказал он наконец.
Когда он хмурился, черты его лица становились жесткими. «Он уже далеко не молод», – неожиданно пришло Ланиусу в голову. Но даже если Грас и не был таким молодым, как раньше, сила не покинула его. И он также не утратил своего грубоватого остроумия.
– Это комплимент, без которого я, пожалуй, обошелся бы.
– Охотно верю.
Грас откинул голову и широко зевнул. Ланиус спросил его:
– Как долго ты собираешься оставаться в столице?
– Сегодня и, может быть, завтра, – ответил Грас. – Не дольше. Есть пара вещей, о которых мне надо позаботиться здесь, и затем я отправлюсь в сторону Стуры.
– Что ты собираешься делать? – спросил Ланиус. Грас едва ли не оскалился в улыбке.
– Я знаю, Петросус не самый твой любимый придворный, – произнес он. Ланиус кивнул. Старший король продолжал: – Теперь ты будешь иметь дело с другим казначеем. А Петросус… Он закончит свои дни в Лабиринте.
– Несмотря на то, что он – тесть Орталиса? – удивился Ланиус.
– Потому, что он – тесть Орталиса, – угрюмо заметил Грас.
– Но Орталис и Лимоза поженились сами, без его участия – так, по крайней мере, они говорят.
– Мне все равно, что они говорят. Орталис не выбрал бы эту девицу, если бы ее отец не влиял на ход дела. И как бы то ни было, ты не можешь утверждать, что Петросус не пытается влиять сильнее теперь, когда он вклинился в мою семью.
В каком-то смысле это было смешно. Грас сам вклинился в семью Ланиуса точно таким же путем. И Грас не просто влиял. Он держал все нити королевства в своих руках. Но высказывание на эту тему не прибавило бы Ланиусу любви тестя. Единственное, что Ланиус нашел нужным сказать, было: