– Нет, – ответил Грас, быстрее, чем следовало бы. Поняв, что ответ был слишком поспешным, он попытался объяснить:
– Я просто хочу убедиться, что город цел.
Это прозвучало фальшиво. Элода не стала требовать объяснений. Кто она была – служанка из таверны, каприз, игрушка, – чтобы требовать объяснений у короля? Она была никто, и у нее было достаточно ума, чтобы понимать это. Ей также хватило ума, чтобы догадаться, что Грас не говорит ей правду или всю правду. Нет, она не сказала ни слова, но ее глаза выдали ее боль.
Когда они занимались любовью этой ночью, она отдавалась Грасу с яростным отчаянием, какого она раньше никогда не проявляла. Может быть, она чувствовала, что король больше беспокоится о ком-то за стенами Пелагонии, чем о самом городе. Пыталась ли она показать, что тоже заслуживает внимания? После дневного перехода и после этой неистовой ночи любви Грас не беспокоился ни о чем и ни о ком, а стремительно погрузился в сон, все еще обнимая Элоду одной рукой.
А перед самым рассветом Грас имел полную возможность никогда уже больше не беспокоиться ни об Элоде, ни об Алее, ни об Эстрилде. Ментеше часто избегали схваток один на один, это правда. Но ночная атака, нападение, которое заставало их врагов врасплох, было для них обычным делом.
Вероятно, их колдуны нашли какой-то способ одурманить часовых, потому что аворнийцы ничего не знали об их бешеной атаке, пока она не началась. Они так и оставались бы в полном неведении, если бы Птероклс не вскочил со своего тюфяка, крича:
– Опасность! Опасность!
Судя по голосу, он даже не знал, что угрожает лагерю, знал только, что угроза была реальна и близка.
Его крик разбудил Граса. Королю снилось что угодно, только не опасность. Когда он проснулся, его рука накрывала грудь Элоды. Он чувствовал это даже во сне, и это расцвечивало и подогревало воображение.
Сейчас… сейчас! Вместе с криками волшебника о тревоге он слышал надвигающийся грохот подков и грубые воинственные крики на чужом языке. Ругаясь, он в конце концов понял, что произошло. Он натянул подштанники, нахлобучил шлем, схватил меч и щит и полуголый выбежал из палатки.
– Выходите! – Грас кричал во всю силу своих легких. – Выходите и сражайтесь! Быстрее, не то они убьют вас всех!
Солдаты поспешно покидали палатки. В темно-красном свете догорающих лагерных костров они казались окропленными кровью. Многие из них были так же наспех вооружены и защищены, как сам король, – у этого меч, а у того – кольчуга, у одного – щит, у другого – лук.
Казалось, что кочевники не ожидали никакого сопротивления вообще, предполагая, что убьют солдат Граса в их палатках, застав врасплох. Как бы то ни было, этого не случилось. Ментеше кричали от удивления и тревоги, когда аворнийцы кинулись рубить их, стаскивать с лошадей и посылать в них стрелы.
Один из людей принца Улаша осадил лошадь прямо перед Грасом. Кочевник оглядывался вокруг, ища соперника на коне. Он никого не нашел – и не имел понятия, чтоГрас был здесь, до тех пор, пока король не выдернул его из седла. У него было время только на один удивленный крик, прежде чем он приземлился в лагерный костер. После этого он уже не кричал, а перешел на визг. Огонь не погас окончательно, и угли вспыхнули с новой силой, когда он свалился на них.
Что касается Граса, он запрыгнул в седло, даже не думая о том, насколько он не любит лошадей и верховую езду. Лошадь взбрыкнула при столь быстрой перемене всадника, ударом он заставил ее подчиниться и пронзительно закричал:
– Аворнис! Аворнис! Ко мне, солдаты! Мы победим этих проклятых мародеров!
– Король Грас! – закричал в ответ солдат, который узнал его голос. Спустя мгновение сотня, тысяча глоток подхватила этот крик. – Король Грас! Ура королю Грасу!
Его люди собрались вокруг него. Но ментеше тоже закричали и начали теснить их так упорно, как могли в этой отливающей красным темноте. Стрела за стрелой свистели у Граса над головой. Если бы лучники имели возможность целиться, король вряд ли бы смог продержаться долго.
В этом хаосе ему понадобилось больше времени на то, чтобы осознать некоторое обстоятельство.
– Их тут не так уж много, – наконец прокричал он. – Бейте их упорнее! Мы можем победить их!
Возможно, магия – Грас считал, что это была магия, – которая позволила ментеше проскользнуть мимо его часовых, не смогла спрятать основную их массу; у Птероклса тоже были проблемы – как замаскировать большое число людей. Так или иначе, набег – разрушительный, опустошающий – был остановлен.
Людям принца Улаша не понадобилось много времени, чтобы самим понять это, так что они без всякого стыда удрали с поля брани. Короткий промежуток времени аворнийцы сражались друг с другом, прежде чем осознали, что враг исчез.
В костры было подброшено побольше дров. Когда они разгорелись, Гирундо махнул рукой Грасу:
– Пора ужинать.
– А я уже было засомневался, сможем ли мы сегодня поужинать, – заметил король.
Гирундо рассмеялся, как будто ментеше не более чем разыграли ловкую шутку с аворнийской армией. У Граса не было настроения смеяться. Он громко позвал:
– Птероклс!
Ему пришлось выкрикнуть имя волшебника несколько раз, прежде чем он получил ответ. Король уже начал бояться, что кочевники убили Птероклса. Никакой колдун не мог спокойно разгуливать со стрелой в горле или со вспоротым животом, а то и вовсе без головы. Наконец Птероклс, прихрамывая, появился в свете костра. В него попала стрела, застряв в бедре. И даже красноватый свет пламени не добавил краски его мертвенно-бледному лицу.
– Ты в порядке? – спросил Грас.
– Как сказать, ваше величество, – ответил волшебник, кусая губы от боли. – Сказать, что эта рана убьет меня? Не скажу. Сказать, что я не хотел бы ее иметь? Это да.
Гирундо усмехнулся:
– Никогда не хотел иметь рану по собственному желанию.
– И я, – согласился Грас. – Пусть лекарь вытащит стрелу и даст тебе опиума от боли. Тебе повезло, что стрела не угодила в сердце.
– Повезло, – Птероклс смаковал слово. Через мгновение он покачал головой: – Если бы мне повезло, она бы не попала в меня.
Грас кивнул.
– Нам всем повезло, что ты почувствовал приближение кочевников. Какой вид заклинания они использовали, чтобы пройти мимо часовых, и можем ли мы быть уверены, что оно не сработает, если они снова попытаются его применить?
– Маскировочное заклинание против часовых, – ответил Птероклс, – маскировочное заклинание против них и усыпляющее заклинание против меня – может быть, против всего лагеря, но я думаю, что только против меня, – так, чтобы мы не узнали, что ментеше здесь, пока не стало бы слишком поздно. Если бы я не выпил лишнюю чашу вина, нас уже не было бы в живых.
– Как так? – удивился Гирундо. – Вино всегда нагоняет на меня сон.
Волшебник слабо улыбнулся:
– Вино тоже нагоняет на меня сон. Но оно также заставляет меня просыпаться среди ночи – что я и сделал, потому что я хотел помочиться, иначе бы меня разорвало. И когда я проснулся…
Гирундо хлопнул в ладоши. Грас был уверен, что впервые слышит, как аплодируют чьему-то мочевому пузырю.
– Стой там. Не двигайся, – велел король Птероклсу и повернулся к своему телохранителю. – Приведи лекаря, пусть посмотрит рану волшебника.
– Да, ваше величество, – солдат поспешно удалился.
– Ты не ответил на вторую часть моего вопроса, – продолжал король. – Можем ли мы быть уверены, что людям Улаша не удастся снова повторить свой обман?
Птероклс покачал головой.
– В этот раз заклинание застало меня врасплох. В следующий раз – не застанет.
– А что насчет других волшебников?
– Я расскажу им, чего следует остерегаться и как поставить защиту.
– Лучше чем ничего, – вздохнул Грас.
Сегодня его армия устояла. А завтра… «Завтра – Пелагония», – подумал он.
Сосия спешила навстречу Ланиусу. Какое-то странное чувство отражалось на ее лице. Неужели она узнала, что он снова развлекался со служанками? Он не хотел еще одной ссоры. Но вместо того чтобы наброситься на Ланиуса с упреками или пытаться ударить его по лицу, Сосия воскликнула: