– Но котозьян сбежал, ваше величество, – рассудительно заметил главный повар.
– Это я знаю. Я сам их съем, – ответил Ланиус. Толстяк изумленно уставился на него. – Неважно, что я хочу с ними делать. Просто дай их мне.
Когда король закрыл за собой тяжелую дверь архива, он издал вздох облегчения. Больше не было орущих поваров и шумных слуг. Только мир, покой, столбики пыли, танцующей в солнечных лучах, и успокаивающий запах старых пергаментов. Он был частью этого места, куда никто не придет и не побеспокоит его.
Впрочем, сегодня он надеялся, что его побеспокоят. Если нет… Если нет, значит, Когтистый решил вернуться в комнату котозьянов. Или, возможно, упрямый зверь будет просто путешествовать какими-то тайными путями, пока снова не появится на кухне.
Ланиус одним глазом смотрел на учетные книги, а другим оглядывал комнату. Он не знал, где появится Когтистый. На самом деле он не знал, появится ли Когтистый вообще, но он изо всех сил старался забыть об этом.
И его старания не оказались напрасными. Только когда он с головой ушел в одну из регистрационных книг, слабое хриплое «мррр» послышалось из-за ящика, который, возможно, не открывали и не сдвигали с места лет двести.
– Иди сюда, Когтистый, – позвал Ланиус и затем издал короткий, чирикающий звук, означавший, что у него есть угощение для любимца.
И Когтистый вышел. Котозьян все еще сжимал ложку, которую он украл. Однако даже привлекательность ложки поблекла перед сырым мясом.
– Мррр, – снова сказал Когтистый, на этот раз более настойчиво.
– Живей, – уговаривал Ланиус, протягивая кусочек говядины так, чтобы котозьян мог его видеть – и почувствовать запах. – Давай, ты, пушистый дурачок. Ты знаешь, что хочешь это.
Когтистый и вправду хотел. Подойдя бочком, котозьян протянул лапу. Ланиус положил в нее первый кусок мяса. Зверек съел его быстро, боясь, что у него могут отнять угощение, хотя никого из его собратьев поблизости не было. Некоторыми повадками он очень напоминал человека. Как только мясо исчезло, Когтистый протянул лапу:
– Мррр.
«Дай еще, а то пожалеешь». У Ланиуса не было трудностей в переводе этого мяукания на аворнийский. Король дал котозьяну еще один кусок мяса. Этот исчез не так быстро. Утолив голод, Когтистый начал мурлыкать. Ланиус ждал этого момента. Это был знак, что он может взять котозьяна без боязни стать жертвой его когтей. Он так и сделал. Когтистый продолжал мурлыкать.
Котозьян начал извиваться, пытаясь освободиться раньше, чем Ланиус достиг комнаты, где находились остальные животные. У короля еще оставался кусочек мяса. Он предложил его котозьяну и обезопасил себя таким образом на завершающем участке пути. Когтистый даже позволил забрать у него деревянную ложку.
Кьюкулатус захлопал в ладоши, когда Ланиус принес ложку назад в кухню.
– Я восхищен, ваше величество! – сказал он, как будто Ланиус взял Йозгат и вернул Скипетр милосердия.
– Спасибо, – ответил Ланиус.
– Пирог с почками, – продолжал повар, игнорируя или – что вероятнее – не замечая иронии короля. Ланиус нахмурился; все происшедшее с котозьяном заставило его почти забыть, зачем он приходил на кухню. – Ее величество будет наслаждаться им. Вот увидите.
– Ага, – Ланиус кивнул. – Да, надеюсь, что будет.
И Сосии понравился пирог. За ужином в день рождения она улыбнулась и погрозила Ланиусу пальцем.
– Кто-то сходил на кухню.
– Зачем кому-то ходить на кухню? – спросил Ланиус – Нам все приносят слуги.
Жена бросила на него суровый взгляд.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказала она.
– Мне хотелось доставить тебе удовольствие. – Ланиус пожал плечами.
Сосия улыбнулась.
– Это мило. – Но затем ее улыбка пропала. – В таком случае, почему?.. – Она остановилась и покачала головой. – Нет, ничего. Не сегодня.
Ланиусу было нетрудно догадаться, о чем она начала было говорить. «В таком случае, зачем ты уложил Кристату в постель? Почему ты хотел сделать ее своей второй женой? »
По мнению Ланиуса, в его поведении хватало здравого смысла. Он не был несчастлив с Сосией. Он просто хотел быть счастливым и с Кристатой тоже. Он все еще не видел в этом ничего неправильного. Однако дочь Граса имела на этот счет прямо противоположное мнение.
«А как насчет Зенейды? – спросил Ланиус самого себя. – Хоть бы она никогда не узнала о ней».
Он улыбнулся Сосии.
– С днем рождения!
– Ты ешь пирог с почками? – заметила она с некоторым удивлением.
Сам Ланиус тоже удивился. Его мысли были так полны служанками, что он едва замечал, что делает.
– Мне он даже нравится. – Что было правдой.
Как будто желая доказать это, он взял еще кусок пирога. И убедился, что терпеть его не может.
– Я рада, – опять улыбнулась Сосия.
Позже, вечером, Ланиус занимался любовью со своей женой. И к этому занятию он тоже не испытывал ненависти. Зенейда была немного более возбуждающей… возможно, потому, что не была так знакома ему, как Сосия. Или сознание запретности придавало остроту тому, что они делали. С Сосией не было ничего запретного, но и ничего плохого тоже, ничего, что заставило бы его спать с ней врозь. Он старался изо всех сил, чтобы удовлетворить ее, когда они соединились.
По тому, как она ответила, он понял, что его старания были не напрасны.
– Ты – милый, – сказала она, как будто напоминая себе об этом.
– Я тоже так думаю – о тебе, – добавил он торопливо, пока она не начала дразнить его за то, что он сам себя считает милым.
Он ждал, вглядываясь в темноту, спросит ли Сосия, почему он бегал за Кристатой, если считает ее, свою жену, милой. Но она не спросила, только тихо прошептала:
– Ну хорошо. – И, отодвинувшись на свою половину, заснула.
Ланиус тоже повернулся к жене спиной. Он слышал, как она немного повертелась, но продолжала дышать ровно и глубоко. Спустя несколько минут Ланиус тоже почувствовал, как погружается в сон, и на лице у него появилась улыбка.
Перед королем Грасом стоял навытяжку лейтенант с одной из речных галер, что плавали по Стуре.
– Ваше величество, ужасно много ментеше тайно переправляются на юг через реку. Их все больше и больше – каждый день и особенно каждую ночь. Мы уже потопили с полдюжины лодок, полных вонючих мерзавцев, но, к сожалению, еще больше прошли мимо нас.
Это был не первый подобный рапорт, который Грас слышал. Он задумчиво почесал лоб. Еще несколько дней тому назад ничего подобного не происходило. Внезапные перемены в поведении кочевников заставляли короля Аворниса быть очень подозрительным и вести себя крайне осторожно.
– Что у этих ментеше на уме? – спросил он, скорее обращаясь к себе, так как лейтенант, разумеется, не мог этого знать.
Как он и ожидал, молодой офицер пожал плечами и ответил:
Не имею представления, ваше величество. У нас не было возможности и желания задавать им вопросы. Когда мы их тараним, они тонут.
Судя по его тону, он ничего другого и не хотел, как только отправлять их на дно. Это более чем устраивало Граса. Он хотел, чтобы офицеры речных галер именно так относились к противнику, поэтому сказал:
– Благодарю, лейтенант. Я посмотрю, что надо предпринять, чтобы понять их действия.
Офицер поклонился и вышел. Грас снова почесал лоб, словно пытался таким способом обнаружить ответ. Разумеется, единственное, что он мог сделать в данной ситуации, это вызвать Птероклса. Вот у кого должен быть ответ на этот вопрос! Волшебник выслушал его, затем сказал:
– Это действительно интересно, ваше величество. Почему они стали переправляться через реку сейчас, когда, казалось бы, ими руководит одно желание – остаться на этой стороне и воевать с нами?
– Я надеялся, что это ты мне скажешь – почему. – Грас пожал плечами. – Были ли какие-нибудь магические приказы их колдунов? Ощущаешь ли ты участие Низвергнутого?
– Пока я не заметил ничего необычного, – осторожно проговорил Птероклс.
Грас не мог не одобрить такую осторожность. Волшебник спокойно допускал, что кое-что могло проскользнуть мимо него. Между тем он продолжал: