Мы попробовали ответить на вопрос, как возможно движение к абсолюту, становление идеи высшего, всесильного, всемогущего, всеблагого авторитетного существа, и с точки зрения европейской истории, если ее начинать с Одиссея и его «дома», такое движение представляется естественным, поскольку в условиях дуализма слова и дела любой авторитет требует ссылок на более высокий авторитет, и возникающая в этой ситуации дурная бесконечность тем или иным способом должна выводить к абсолюту - высшему авторитету в цепи подчиненных авторитетов. Вместе с тем, нам пока не удалось ответить на вопрос, почему этот естественный, казалось бы, и неизбежный ориентир на абсолютный авторитет становится в наших условиях невозможным.
7. Христианство и христианский атеизм
Говоря об эволюции первичного отношения господин-раб в более развитое, но сохраняющее дуализм слова и дела отношение единого, всемогущего, всеведущего, всеблагого творца к сотворенному им по слову и творимому по слову миру репродукции (размножаться - всегда было правом и обязанностью всякой божественной твари), мы почти не отмечали тех конфликтов и той критики, которые возникли в процессе становления «космического» взгляда на мир. Более того, мы подчеркивали моменты преемственности, попытки использовать в строительстве нового мира традиционные схемы порождения и другие элементы мифа. И все же, если посмотреть на конечный результат всей этой деятельности, мы обнаруживаем, что Олимп опустел, парность объяснений по мифу и по рассуждению исчезла, разрушены оказались и порождающие структуры мифа, так что, когда римляне начали переводить греческих философов на латынь, семантическим и этимологическим центром философской терминологии для них стало «аре», то есть место глаголов, означающих физиологический акт рождения, от которых производны основные термины греческой философии (фисис, генесис, техне), занял глагол «арариско» -сколачивать, сплачивать, объединять в целостную систему.
Тем самым обрезанной оказалась пуповина, соединявшая греческую философию с мифологией, связь преемственности нарушилась, и многое, представлявшееся естественным и понятным в эпоху античной классики, сместилось в область «пережитков проклятого мифологического прошлого», стало казаться непонятным, странным, «языческим». И если под этим углом зрения взглянуть на результат, нам придется признать, что возникшее по связи с римскими философскими течениями христианство есть наиболее развитая и последовательная форма античного атеизма, в которой преодолены не только «многобожие» и «бесстыдный пантеизм» язычества, как раз в этой части успехи христианства не так уж велики, книги бытия мало чем отличаются от традиционных теогоний, но была преодолена и профессионально-кастовая структура социальной памяти, как она представлена в мифе, если под мифом понимать не порождение испугов и страхов, не продукт бессилия перед силами природы, а систему сохранения и воспроизводства в смене поколений социально-необходимых навыков и умений.
В христианской догматике, какой она сложилась у гностиков, апологетов и катехизаторов, сохранились основные результаты античной философии: дуализм слова и дела, творение по слову, примат слова, иерархия авторитетов, а главное, на что следует обратить особое внимание, так как именно в этом моменте начинает свою подрывную работу христианский атеизм, - идея снятого высшим авторитетом выбора, идея сотворенности и устойчивости или, как говорят сегодня, «стабильности», «замкнутости» мира.
Чтобы понять все значение этой детали, ее влияние на психологические установки современности, мы попробуем пойти несколько иным путем: не по линиям тех преемственных связей, которые прослеживаются от Одиссея к христианскому богу или от одиссеева дома к христианскому миропорядку, а по условиям, в которых все это происходит. И поскольку, как мы пытались показать выше, смысл происходящего сводим к опредмечиванию программ, к разложению репродуктивной деятельности на оформленную в слове программу и деятельность по этой вводимой извне программе-закону, то идти нам придется по репродукции, по наличному арсеналу навыков, по сложившейся форме производства. Используем для этого метод «меченых навыков», которым пользуются исследователи культуры. Он состоит в том, что фиксируются отдельные навыки, технологии, продукты и прослеживается их судьба: где и когда появились, в каком окружении существовали, когда исчезли. Навык возделывания картофеля, например, появился в Перу в III тысячелетии до н.э., проник в Европу в XVIII в., где и занял определенное место в системе земледелия.