Выбрать главу

8. Ни бог, ни царь и ни герой...

Постижима ли эта «божественная» профессия творения мира, допускает ли она истолкование в терминах земной социальной профессии, возможно ли ее перевести в личный навык человека? Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, требуется хотя бы беглое знакомство с новым миром, с его конфигурацией, возможностями, конфликтами, внутренней динамикой.

Если представить себе современную социальность в терминах астрономии как некую область организации - «туманность» со свойствами «антимира», где энтропия удерживается деятельностью людей на низком уровне или даже падает, тогда как в окружении все идет наоборот к дезорганизации, то первое, подлежащее анализу, состоит в том, что эта «туманность» крайне неоднородна. В нее входят три более или менее четко очерченных мира: слаборазвитые и развивающиеся страны; развитые страны капитализма; развитые страны социализма. Между этими мирами социальной ойкумены без труда фиксируется отношение «удаления», «разбегания». Все они, похоже, движутся по единому пути, но с разными скоростями, а главное, - с разными ускорениями.

Наиболее инертен мир слаборазвитых и развивающихся стран, в котором сегодня связана деятельность более двух третей населения земли. Если взять за основу экономические показатели вроде дохода на душу населения, то до самого последнего времени они в этом мире оставались постоянными на протяжении многих столетий или даже имели тенденцию к снижению в условиях колониализма. С точки зрения обновления это мир стабильной репродукции, мир вечной профессионально-кастовой гармонии и неизменного порядка, для которого характерны соответствующие профессионально мировоззренческие формы вроде Олимпа греков: в основе стабильности лежат «вечноживые» специализированные профессионально-наследственные навыки, связанные в мифе с именем бога, а различные по профессии боги образуют целостную систему кровнородственных связей. В этом мире почти не возникает правовых отношений равенства по той или иной социальной функции, и стабильность поддерживается многовековым обычаем, а не законом.

Страны этого мира переживают сейчас эпоху радикальных сдвигов и революций, направленных на снижение инерционности как в сфере репродукции (индустриализация), так и в сфере обновления (культурная революция, строительство образования и науки), причем процесс этот оказывается крайне сложным даже в тех немногих случаях, когда стране удалось оказаться вне сферы колониализма. Дарт и Прадхан пишут на «чистом» примере Непала об общих проблемах строительства образования и культуры: «Начиная с первых миссионерских школ и в течение всего периода колониальных школ направление, а часто и намерение западного образования подчинялись идее того, что «первобытные» или «отсталые» цивлизации должны быть заменены более современными и «лучшими». Такой подход продолжает существовать и сегодня, хотя за ним нет уже такой силы как колониализм, причем особенно сильно этот подход проявляется в преподавании науки, поскольку наука воспринимается как действительно уникальное и неповторимое произведение западного мира. В действительности же цель образования, идет ли речь о Непале или вообще об Азии, состоит вовсе не в том, чтобы уничтожить какую-то цивилизацию или даже какую-то систему идей, чтобы полностью заменить их чем-то, что считается лучше. Двигаясь в этом направлении или с этим скрытым намерением, мы создаем ненужные осложнения на пути образования. Имплицитно содержащийся в такой практике подход «либо-либо», ведущий к прямому противопоставлению между традиционным мировоззрением и современным предельно чуждым ему отношением к знанию, создает конфликтную ситуацию как в голове изучающего, так и между ним и старшим поколением той же социальной группы... Мы сознаем то очевидное противоречие, которое имеется в нашем предложении. Если введение науки должно сопровождаться значительными социальными и культурными сдвигами, то правомерно ли игнорировать эту сторону при подготовке детей к изучению науки? Мы считаем, что правомерно. Конечно, какой-то тип аккомодации между научной революцией и непальской культурой должен быть достигнут и будет в свое время достигнут, если наука вообще здесь привьется. Но это сложная проблема, которая должна решаться так же постепенно в восточных культурах, как она решалась на Западе. Опыт свидетельствует, что такая аккомодация вряд ли достижима с помощью простой замены одной культуры другой, и во всяком случае не в школьные годы, когда ребенок погружен в интеллектуальное и физическое окружение деревни. И для ребенка и для деревни важно, чтобы он оставался в мире с этим окружением» (II, р. 655). Если учесть, что в Европе этот процесс преобразования, если считать от Одиссея, потребовал более 3000 лет, то предлагаемая авторами перспектива постепенного решения проблемы вряд ли может считаться обнадеживающей.